– Это наш стиль, – пояснилКостя, – клиент не видит процесса, лишь конечный результат. Вот завершим,и полюбуетесь. Можете не сомневаться, из моих рук выходит только нечтоэкстраординарное, великолепное и прекрасное!

После подобных заверений я расслабилась. Вкабинке звучала приятная музыка, Костя безостановочно болтал о моде, шампунях икремах. В голове у меня образовалась каша из сведений о последних достиженияхкосметологии и интимной жизни кинозвезд.

Затем зажужжал фен.

– Ах, ах, ах, – бормотал Костя,легким, танцующим шагом двигаясь вокруг кресла, – нет, потрясно,великолепно, глаза болят смотреть на такую красоту… А сейчас небольшой макияж…

По моему лицу заходила щекочущая кисть, в ходпошли тени, румяна, губная помада…

Наконец Константин снял розовый халат ипровозгласил:

– Ну, пошли в холл.

Мы выбрались из кабинки и прошли в приемную.Мастер подвел меня к огромному зеркалу и гордо сказал:

– По-моему, класс. Нравится?

Я глянула, да так и застыла, будто несчастнаяжена Лота. Из динамиков полилась песня. Безголосый Жечкин самозабвенно выводил:«Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть красивой такой…»

Очень подходящая мелодия, потому что и впрямьнельзя быть такой! Несколько минут я безуспешно пыталась прийти в себя.Константин предпринял титанические усилия, превращая клиентку в неведомуюГламуру, и теперь мои глаза с ужасом обозревали результат. Физиономия… Нет,лучше сначала о волосах. Их подстригли и выкрасили, причем самым невероятнымобразом. У корней пряди стали черными, далее шел светлый цвет, а концы радовалиглаз ярко-розовым колером. Этакий взбесившийся фламинго или обезумевшая ворона,решившая превратиться в экзотическую цаплю. Сходство с птицей придавала истрижка. Короткие лохмы стояли дыбом. Нет, пожалуй, я поторопилась, сравниваясебя с пернатым. Следовало признать, более всего я походила на дикобраза, понедоразумению вымазанного вишневым муссом.

– Ну, – поторопил Костя, по-своемупонявший молчание клиентки, – как?

– Отпад, – выпалила я и уставиласьна то, что еще утром было моим родным лицом.

Кожа потеряла бледный цвет. Сейчас лоб, щеки идаже шея радовали глаз монгольской желтизной. О славных предках с Востоканапоминали и глаза. Вообще-то они у меня серо-голубые, но сейчас из-за сильнонакрашенных ресниц, бровей и век радужка стала казаться почти черной. По щекамразливался темно-коричневый румянец. Губы неожиданно стали полнее и как-товыпятились, подбородок уменьшился, а нос по непонятной причине вытянулся. Я нестала ни моложе, ни красивее, ни лучше… Просто другая женщина.

– Муж не узнает, – восхищалсяКостя, – схватит в охапку и сразу в постель. Не жена – конфетка, красивая,сексуальная, новая…

Я молча отдала 90 долларов и плюхнулась надиван.

– Приходите еще, – тараторилКостя, – рад встрече, только запишитесь предварительно, я мастер высшейквалификации и всегда занят, сегодня вам просто повезло. Постоянная клиентказаболела. Кстати, как вас зовут?

– Франциска Каталонская, – выпалилязык.

– Ах, какое имя! – вздохнул Костя.

Он явно не знал о французской герцогине,которую ехидные современники за чрезмерную любовь к пудре, румянам и мушкампрозвали Раскрашенная Лошадь.

Усевшись на диван, я призадумалась. Двинутьсяв туалет и быстренько смыть безобразие или получить за девяносто долларов хотькакое-нибудь удовлетворение и явиться в таком виде пугать домашних?

– Простите, – раздался приятныйтенорок.

Я в ужасе подняла глаза. Даже если мне станутпредлагать абсолютно бесплатно сделать маникюр, ни за что не соглашусь! Вдруг уэтой Гламуры, послужившей эталоном для моего нынешнего образа, на пальцахтатуировки. Нет, в этом салоне требуется держать ухо востро!

– Простите, – повторил тенор, –я – Андрей. Костя сказал, вы меня искали?

Около дивана стоял симпатичный молодой человекв красивом велюровом пуловере и джинсах. Приятная улыбка озаряла его открытоелицо. Неожиданно я обозлилась. Шляется во время работы невесть где! Заказ онвозил! До шести вечера! В другой город, что ли? Если бы гадкий мальчишка сиделна месте, мне бы не пришло в голову тратить сумасшедшие деньги на смену имиджа!

– Майор Романова из уголовногорозыска! – рявкнула я, потряхивая черно-бело-розовой шевелюрой.

Несколько дам оторвались от кроличьей еды иглянули с интересом в нашу сторону.

– Тише, пожалуйста, – взмолилсяАндрей, – что случилось?

– Где разговаривать станем? –злобилась я, не сбавляя тон.

– Проходите сюда, – забормоталАндрей, показывая на небольшую дверь в углу.

Я рывком вскочила на ноги и побежала вуказанном направлении. Злость придавала бодрость и силу. За дверкойобнаружилось крохотное помещение, забитое баночками, бутылочками с шампунем ивсевозможными пузырьками. Очевидно, тут располагался склад.

– Слушаю вас, – очень вежливопроизнес Андрей, продолжая улыбаться.

Я плюхнулась на колченогую табуретку и велелапарню:

– Садись.

Андрей вздохнул и послушался.

– А теперь, – гаркнула я, –немедленно сообщи местонахождение Ксении Фединой. В случае отказа вызываюпатруль и отправляю на Петровку, там с тобой побеседуют по-мужски.

– Чего я сделал-то? – удивилсяАндрей.

– Ничего, говори быстрей адрес.

– Да кто это такая? – изумилсясобеседник. – Федина? Первый раз слышу.

– Врешь!

– Ей-богу, не сойти со стула!

– Сейчас и не сойдешь, – хмыкнулая. – Ксения Федина, для которой ты просил справку о смерти у невестыВадима – Феоктистовой.

– Ах, эта, – протянул Андрей.

– Припомнил?

– Кто же такую шалаву забудет, Ксюху.

– Почему сразу не признался?

– Так фамилию забыл.

– Сейчас вспомнил?

– Ну…

– Давай рассказывай!

– Что?

– Все.

– А нечего.