Я натянула на чуть влажные волосы шапочку ипошла к метро. Холодный, пронизывающий декабрьский ветер задувал под куртку.Под ногами простирался сплошной лед, хоть коньки надевай. Но я не ощущаланикаких неудобств. Позавчера изобретательный хитрый Кирюшка приклеил на подошвымоих сапог по куску мелкого наждака. Прямо скажем, не слишком удобнопередвигаться в метро или магазине, зато гололед не страшен. Впрочем, сейчасмне все по фигу. Скорей всего милейшая Люба Торопова отлично знает ТатьянуМитепаш, раз разыграла при помощи наивного Максима целый спектакль. Интересно,кто эта дама по профессии? Может, режиссер? Или профессиональная писательница?Ловко придумано, прыгнуть под колеса автомобиля несчастного Олега Яковлевича.Естественно, перепуганный мужик повез девушку к врачу. А ведь он сам мнерассказывал о том, как и где познакомился с Ксюшей. Даже назвал имя парикмахера– Максим. Нет бы сразу ухватиться за этот след. Но кто же знал, что несчастныйслучай – всего лишь талантливая постановка двух хитрющих баб?

Ругая себя на все корки за отсутствиесообразительности, я добралась до Подлипового переулка и принялась трезвонить вквартиру. Но никто не собирался открывать дверь. За красивой обивкой нераздавалось ни звука, полная тишина, лишь трель звонка.

Постояв минут пять, я присела на подоконник.

Наверное, Люба на работе. Ехать домой нехотелось и, вытащив из кармана книжечку, я принялась со смаком вчитываться в новыйроман Дашковой.

Но не успело действие дойти до первого трупа,как распахнулась дверь соседней квартиры, и на площадку с помойным ведром вышластройная черноволосая женщина.

– Ждете кого? – бдительнопоинтересовалась она, открывая мусоропровод.

– Любу Торопову, – вежливо ответилая.

– Она улетела.

– Куда?

Соседка пожала плечами:

– Кажется, в Стамбул.

– Надолго?

– Точно не скажу, дня на три.

– Вот незадача, – пробормотала я.

– А вы кто? – поинтересоваласьженщина.

– Знакомая, ей родственники из-за границыписьмо прислали…

– Наверное, от мамы из Америки, –обрадовалась соседка, – знаете, позвоните в Шереметьево, сейчас телефончикдам.

– Зачем? – удивилась я.

– Так Люба стюардессой работает,спросите, когда вернется, или, хотите, у меня оставьте.

– Лучше позвоню, – обрадовалась я.

Услужливая дама принесла бумажку. Крупным,четким почерком на ней стояло – Писемская Любовь Олеговна…

– Простите, – обалдело спросилая, – но вроде у нее другая фамилия.

– Торопова, – улыбнуласьсоседка, – это по мужу. Любочка развелась, но фамилию сохранила. Просто ямного лет ее знаю, вот и написала машинально – Писемская.

– Ее отец Писемский ОлегЯковлевич? – тихо спросила я, чувствуя, как мозги перестают соображать.

– Никогда его не видела, – сообщиласлово-охотливая соседка, – она сюда переехала одна. Впрочем, маму явстречала, а отца никогда.

Я машинально вызвала лифт, спустилась вниз ипоковыляла к метро. Разум вернулся только на станции «Библиотека имени Ленина».Купив блинчик с мясом и стаканчик кофе, я медленно попыталась сложитьголоволомку. Зачем, спрашивается, дочери Олега Яковлевича Писемскогоподсовывать отцу в качестве супруги свою подругу? Помнится, бензиновый корольговорил, что ни дочь, ни жена не пришли к нему в Бутырскую тюрьму и ни разу непередали ни еду, ни сигареты… Писемский тогда решил, что у него больше нетродственников. Отношений они не поддерживали, став фактически чужими людьми.Так к чему спектакль?

Абсолютно ни до чего не додумавшись, ядоползла до дома, сделала обед и рухнула на кровать. В квартире стоялапронзительная тишина. Собаки спали вповалку у Кати на диване, кошкипристроились у Кирюшки в комнате. Голова была пустая, словно кастрюля из-подсупа в воскресенье вечером. Ни одной мысли! Ну где может прятаться девица?

Перебрав в уме все возможные варианты, я отполной безнадежности решила позвонить Саше Золотому. Вдруг парень хотьчто-нибудь вспомнит? Но сначала следовало найти телефон, он был записан наклочке бумаги и словно испарился. Перетряхнув сумочку, я вздохнула. Небось, когдавывалила ее содержимое на пол в парикмахерской, потеряла бумажку с телефоном.Делать нечего, придется вновь обратиться к Бурлевскому.

В офисе у Федора никто не отвечал, затомобильный мгновенно отозвался:

– Алло.

– Извините, – забормотала я, –такая незадача вышла, я потеряла номер телефона Золотого, скажите еще раз…

– Кто это? – резко поинтересовалсяпродюсер.

– Не узнали? Евлампия Романова.

Воцарилось молчание, потом Федор неуверенноспросил:

– Кто?

– Евлампия Романова, частный детектив…

Интересное дело, он что, успел забыть меня?

– С вами все в порядке? – неожиданнопоинтересовался Бурлевский.

– Абсолютно, – в полном недоуменииответила я, – а что должно случиться?

– Нет, нет, ничего, – быстро сказалФедор, – грипп сейчас ходит страшный, а у вас голос странный, хриплый, вотя и подумал, вдруг подцепили заразу. Даже не узнал сначала.

Скажите, какой заботливый!

– Чувствую я себя превосходно, бодра исвежа, словно майская роза, – заверила я его, – дайте телефон.

– Пожалуйста, – как-то суетливооткликнулся Бурлевский.

На этот раз я для надежности сразу записалацифры в книжку. Но сегодня определенно был день неудач. У Золотого никто неотвечал. Я хотела зашвырнуть от досады трубку в кресло, но она запикала изаморгала зеленой лампочкой.

– Послушай, Евлампия, – послышалсявновь голос продюсера, – насколько я понял, ты ищешь Татьяну Митепаш?

– Да.

– Так вот, она сегодня в двенадцать ночипридет по адресу: улица Поворова, 12.

– А квартира, квартира какая? –подпрыгивая от нетерпения, закричала я.

– Погоди, – охладил меняпродюсер, – по данному адресу выселенный дом, двухэтажный, барачного типа.Поднимешься наверх и иди в конец коридора до последней двери.

– Что же она делает там?