И пусть англичане отбили у буров Наталь и уже считают себя победителями — их ждет горшее несчастье. Свою главную задачу 1-я Крейсерская эскадра полностью выполнила — серьезно парализовала британское судоходство больше чем на год в здешних водах, а грузы чилийской селитры, бразильского каучука и аргентинской говядины очень нужны Лондону. А тут поставки снизились на треть, судя по докладам дипломатов, к тому же много трампов или уведены немцами, или потоплены, а частью интернированы в портах Нового Света. Да и провозились с реваншем англичане очень долго — а терять так время непозволительно.

Война в Африке идет не по прежней истории — потеряв Того, германские войска упорно держатся в Камеруне, Намибии и ГВА. Более того, англичане уже не ведут там активных боевых действий — все их войска отвлечены на три задачи, оттого и распылены — нельзя быть везде одинаково сильным. Фолкленды Британии удалось отбить — престиж империи того требовал. Вот только эти тридцать тысяч солдат лучше было использовать где-нибудь в другом месте, а тут они оказались притянуты чуть ли не на полгода к суровому архипелагу.

Вторую задачу британцы тоже решили — отбили у турок Суэцкий канал и с невероятными трудностями освободили от затопленных судов и искореженного взрывами корпуса «Йорка». Но провозились полгода, все поставки из Индии, Китая и Австралии шли вокруг Африки, что чрезвычайно долго и дороговато, особенно когда каждый конвой приходится охранять немаленькими силами. Потому, что немцы продолжали вести активную крейсерскую войну, используя вспомогательные рейдеры. И хотя англичанам удалось перетопить «кошки адмирала Лангсдорфа», кроме удачливого «Лухса», и поймать в Персидском заливе «Гейер». Этот рейдер пришлось затопить в устье реки Шатт-эль-Араб, преградив путь английским канонеркам в Тигр и Евфрат. Но снятые с него орудия стали крепкой обороной устья.

Зато уцелел героический «Корморан» и четыре подошедших из Германии рейдера. Обладая огромной дальностью плавания, они имели в Тихом океане несколько тайных баз, куда приводили захваченные трофеи — но без экипажей, понятное дело. Наличие у каждого на борту двух аэропланов позволяло им активно вести разведку и вовремя удрать от вражеского крейсера — японцы и австралийцы буквально метались по Тихому океану, разыскивая в сонмище островов притаившегося «пирата».

При захвате британцами Наталя погиб «Дрезден» и вся бурская флотилия, кроме одного шлюпа, что сбежал на Кергелен — там отстаивался новый «Эмден». «Карлсруэ» не повезло — сцепился с двумя английскими крейсерами и тяжело поврежденный добрался до Джибути — команда сошла на сушу, сняли с крейсера пушки и поставили их на береговые батареи. Немцы с турками (перевезенные лайнерами от Аккаба) и пришедшие им на помощь эфиопы отчаянно обороняли данный порт. К тому же войска негуса вторглись в Судан, где восстание против колонизаторов-англичан подняли недобитые ими махдисты — мировая война неуклонно расширялась, затягивая в свою кровавую мясорубку новые народы и племена.

Буры отчаянно сопротивляются, они прекрасно понимают, что за мятеж англичане устроят им децимацию, как только они сложат оружие. К тому же истово надеются на помощь немцев — и она им будет оказана…

Главнокомандующий Кайзерлихмарине

гросс-адмирал фон Тирпиц

Берлин

— У меня для вас скверная новость, Руфь Хагер, — Тирпиц внимательно посмотрел на девчонку, что при его словах побледнела. Но вот испуганной не выглядела — в глазах светилось упорство и решительность. И старик тут же подумал, что Лангсдорф выбрал себе жену именно по этим чертам характера — и сам он такой же, недаром англичане окрестили его «карманный линкор» двумя прозвищами — «ужасом Атлантики» и «убийцей крейсеров». Впрочем, это вполне отвечало истинному положению дел.

— Адмирал фон Лангсдорф вчера был тяжело ранен в бою — мы оставили Фолкленды и корабли эскадры пошли на прорыв. Новость печальная, но в рейхе она объявлена будет завтра. Сегодня граф пришел в сознание — и ужаснулся своему виду. Адмирал потерял ступню и кисть руки, у него выбит глаз, изуродовано осколками лицо, отсечено одно ухо. Он боится показаться тебе в таком виде, девочка, и не хочет жить, — Тирпиц погладил бороду, смотря на набухшие слезами глаза Хагер. И негромко заговорил:

— Ваш муж очень нужен Германии и кайзеру, вы сами прекрасно понимаете, насколько важна его жизнь. Наш кайзер отправил на его «карманный линкор» радиограмму, в которой произвел графа фон Лангсдорфа в чин адмирала и награждает бриллиантами к Рыцарскому Железному кресту с дубовыми листьями и мечами, которыми он был отмечен за свои подвиги и невероятную храбрость. Но сейчас ваш муж нуждается и в вашей поддержке! Да, нам все известно о ваших встречах. И о тех узах, что связывали его с вами в будущих временах — простите, но Ганс фон Лангсдорф есть самый важный секрет рейха, как и его корабль, на котором вы запечатлены всей вашей семьей накануне выхода «карманного линкора» в тот поход. И сейчас он завещал вам все свое состояние и свою славу!

Девочка молча стояла, лицо бледное — Руфь Хагер прикусила губу до крови, по щекам текли слезы. Тирпиц в растерянности остановился, даже он со своим огромным житейским опытом не знал, что сказать. Гросс-адмирал обвел взглядом кабинет директриссы, остановив взгляд на настенном распятии и большом портрете императора. Он прекрасно понимал весь ажиотаж, который возник в женской гимназии с его появлением — но время поджимало. Впрочем, разговор наедине с Хагер никто подслушать не мог — у двери в коридоре стояли два адъютанта — один моряк, другой доверенный офицер кайзера, с узнаваемыми всеми пруссачками аксельбантами и погонами.

— Да, вы не венчались с ним сейчас, в этом времени, должно миновать еще семь лет. Как видите, и кайзер, и я, знаем многое, хотя граф ни единым словом не обмолвился. Но перед Богом он ваш муж, давно давший клятву…

— Я его полюбила с первого взгляда, когда увидела моряка с поникшим лицом, но такими светящимися глазами. Мокрого и понурого под моросящим дождем, — тихо сказала Хагер, с каждой секундой ее голос креп, взор загорелся, но дорожки слез оставались на щеках.

— Он мой муж перед Всевышним! И я тоже перед ним давала клятву в будущем, и дам ее сейчас перед Богом, вами, гросс-адмирал и нашим кайзером, что сейчас смотрит на нас с портрета! Это мой долг перед моим мужем, что столько сделал для горячо любимого мною Фатерланда и его императорского величества!

Девушка