Исследование за исследованием показывают, что наличие поддержки является самым эффективным фактором защиты от психологической травмы. Чувства защищенности и ужаса несовместимы. Когда мы напуганы, ничто так хорошо не успокаивает, как подбадривающий голос или крепкие объятия человека, которому мы доверяем. Испуганные взрослые реагируют на те же самые способы утешения, что и маленькие дети: достаточно их ласково обнять, покачать, дать понять, что кто-то больше и сильнее обо всем позаботится, и они могут спокойно заснуть. Чтобы восстановиться, разум, тело и мозг необходимо убедить, что они могут спокойно все отпустить. Это происходит, только когда человек в душе чувствует себя защищенным и позволяет себе связать это чувство защищенности с воспоминаниями о былой беспомощности.

После острой травмы, такой как нападение, несчастный случай или стихийное бедствие, жертвам необходимо присутствие знакомых людей, лиц и голосов, физический контакт, еда, кров и безопасное место, а также возможность выспаться. Очень важно связаться со всеми близкими и как можно скорее воссоединиться с ними в месте, в котором все будут чувствовать себя защищенными. Наша привязанность – лучшая защита от угрозы. Так, например, у детей, разлученных после травмирующего события с родителями, чаще наблюдаются долгосрочные негативные последствия. Исследования, проведенные в годы Второй мировой войны в Англии, показали, что дети, которые жили в Лондоне во время бомбардировок и были отправлены за город, справились хуже, чем дети, которые остались со своими родителями, прячась в бомбоубежищах по ночам и ежедневно сталкиваясь с пугающими зрелищами разрушенных зданий и мертвых людей (21).

Как мы уже видели, многие нейронные связи в нашем мозге трудятся над тем, чтобы помогать нам быть на одной волне с окружающими. Исцеление от травмы включает восстановление этой связи с другими людьми. Вот почему травму, пережитую в рамках отношений, как правило, сложнее лечить, чем травму, ставшую последствием дорожной аварии или стихийного бедствия. В современном обществе женщины и дети чаще всего получают психологическую травму от действий своих родителей или половых партнеров. Физическое и сексуальное насилие в детстве, домашнее насилие причиняются людьми, которые должны были любить человека, а не вредить ему. Таким образом, человек лишается самой главной защиты от психологической травмы: поддержки людей, которых он любит.

Когда люди, к которым он инстинктивно обращается за заботой и защитой, пугают или отвергают его, то он учится закрываться и игнорировать свои чувства (22). Как мы видели в третьей части, когда врагами ребенка становятся взрослые, на чьем попечении он находится, ему приходится искать альтернативные способы справляться со своим страхом, злостью или фрустрацией. То, что ему приходится разбираться со своим ужасом самостоятельно, порождает другие проблемы: диссоциацию, отчаяние, различные зависимости, хроническую панику, а также отчужденность и частые ссоры в отношениях. Такие пациенты редко видят связь между событиями, случившимися с ними в далеком прошлом, и их текущими ощущениями и поведением. Им попросту кажется, что они ничего не могут контролировать.

Облегчение может наступить лишь тогда, когда они смогут осознать случившееся и распознать невидимых демонов, с которыми им приходится иметь дело. Вспомните, например, описанных мной в одиннадцатой главе мужчин, которые подвергались сексуальным домогательствам со стороны священников-педофилов. Все регулярно посещали спортзал, принимали анаболические стероиды и были сильные, словно бык. Тем не менее во время наших разговоров они зачастую вели себя словно напуганные дети – в душе они по-прежнему были пострадавшими мальчиками, которые чувствовали себя беспомощными.

Хотя человеческий контакт и синхронизация с другими людьми способствуют физиологической саморегуляции, перспектива близости зачастую провоцирует у таких пациентов боязнь того, что им причинят вред, предадут или бросят их. Важную роль в этом играет чувство стыда: «Как только ты узнаешь меня получше, то тут же поймешь, насколько я презренный и отвратительный, и тут же меня бросишь». Неразрешенная травма способна нанести тяжелейший удар по отношениям. Если у человека до сих пор разбито сердце, так как ему навредил тот, кого он любил, то он с большой вероятностью будет зациклен на том, чтобы не допустить этого снова, и будет бояться открыться перед кем-то новым. Более того, он может неосознанно попытаться навредить этому человеку, прежде чем тот навредит ему.

Это создает серьезную проблему для исцеления. Осознав, что посттравматические реакции родились из его попыток спасти свою жизнь, человек может набраться смелости, чтобы принять свою внутреннюю музыку (или какофонию), однако ему понадобится в этом помощь. Ему нужно найти кого-то, кому он может доверить себя сопровождать на этом пути, кого-то, кто разделит его чувства и поможет прислушаться к неприятным сигналам его эмоционального мозга. Ему нужен проводник, который не побоится его ужаса и сможет сдержать его самый страшный гнев, кто-то, кто позаботится о его целостности, пока он изучает обрывочные воспоминания, которые он так долго держал от себя в секрете. Большинству пережившим травму людей нужна для этого какая-то опора, а также серьезная подготовка.

Процесс подготовки компетентного психотерапевта включает обучение последствиям травмы, жестокого и пренебрежительного обращения, а также освоение ряда методик, способных помочь 1) стабилизировать и успокоить пациентов, 2) избавиться от травматических воспоминаний и повторных переживаний, а также 3) восстановить связь пациентов с их друзьями и близкими. В идеале у психотерапевта также должен быть опыт получения практикуемой им терапии.

Хотя психотерапевту рассказывать подробности о своих собственных личных проблемах было бы некорректно и неэтично, совершенно уместно поинтересоваться у него, каким именно терапевтическим методам он был обучен, где он прошел обучение, а также принесла ли ему самому пользу предлагаемая вам терапия.

Не существует какого-то универсального метода лечения психологической травмы, и если кто-то верит, что предлагаемый им метод является единственным решением вашей проблемы, то перед вами, вероятно, идеолог, а не человек, заинтересованный в том, чтобы вам помочь. Ни один психотерапевт не может быть знаком со всеми эффективными способами лечения, и он должен быть не против того, чтобы вы пробовали и другие варианты. Кроме того, он должен быть готов учиться у вас. Пол, этническая принадлежность и личное прошлое имеют значение только тогда, когда они могут помешать тому, чтобы помочь пациенту чувствовать себя защищенным и понятым.