Ламсдорф немедленно после этой встречи вытребовал аудиенцию у императора, где в доступной для Николая форме обрисовал сложившуюся ситуацию. Предметно так обрисовал. Ярко описав картины будущего России, если она захочет затоптать поверженного противника как можно глубже. Убедил, что иногда выгоднее показать свое милосердие, милосердие победителя, чем повести себя как заваливший буйвола лев.

Мирные переговоры состоялись в Мадриде. Обе стороны начали с максимальных претензий друг к другу, но отступать пришлось японцам — балтийская эскадра, готовящаяся поднять якоря в Либаве, угрожала стране Ямато своими главным и средним калибрами. Серьезно угрожала. Да и армия Куропаткина, ощетинившаяся штыками в Северной Корее, лежала тяжелой гирей на весах этой войны. И по истечении трех недель мир все-таки удалось заключить.

* * *

Высочайшее повеление сдать командование флотом вице-адмиралу Ухтомскому и отправляться в Петербург Степан получил вместе с наградной грамотой. Сборы не заняли много времени, и бывший командующий Тихоокеанским флотом, попрощавшись с эскадрой, отбыл в столицу. Вслед отходившему с порт-артурского вокзала поезду гремело дружное «Ура!», а оркестр исполнял марш «Наше море».

И затрясло литерный на рельсовых стыках Транссиба…

К сожалению, вместе с Макаровым в Петербург отправились и великие князья. Им уже действительно нечего было делать в Порт-Артуре. А отметить при дворе окончание войны и свои награды Кирилл и Борис Владимировичи очень и очень торопились. «Репетировать» начали с самого начала пути. С треском, дымом и копотью. Ни дня не проходило без какой-нибудь грандиозной попойки. В Омске лейтенант Кубе даже «заарендовал» несколько «веселых девиц», которые скрашивали скуку однообразного путешествия членов императорской фамилии до самого Урала.

Степан сразу дистанцировался от этих пьянок-гулянок и проводил основную часть времени в своем купе, диктуя флаг-капитану мысли по поводу событий прошедшей войны и выводы на предмет стратегии, тактики, перспектив военного судостроения и вопросов подготовки моряков к грядущим сражениям.

Приятным сюрпризом для Макарова явилось пожелание великих князей задержаться в Москве «по неотложным делам». Ежу было понятно, что те просто хотят поскорее гульнуть с настоящим размахом, а не в «походных» условиях.

Еще через несколько дней на Николаевском вокзале торжественно и помпезно встречали героя, принесшего России победы в войне. Что было и понятно — со времен изгнания Наполеона Российская империя не одерживала побед вчистую ни над одним серьезным противником, били только турок да различных повстанцев. Да и последнюю турецкую кампанию вытянули еле-еле.

Поэтому перрон был заполнен петербуржцами до отказа, причем пропускали туда далеко не всех желающих поприветствовать прибывающего победителя японцев. Если бы не коридор, организованный в толпе шеренгами почетного караула Гвардейского экипажа, неизвестно, сколько пришлось бы Макарову добираться до ожидающей его коляски. Официально встречал Степана Зиновий Петрович Рожественский, ставший уже и вице-адмиралом, и генерал-адъютантом. Именно он готовился вести балтийскую эскадру на Дальний Восток, чтобы окончательно сломить сопротивление сынов Аматерасу. Не потребовалось — Первая Тихоокеанская справилась своими силами. Отношения между ним и Макаровым и раньше были, мягко говоря, прохладными, а теперь несостоявшийся командующий Второй эскадрой чувствовал себя до некоторой степени обделенным в плане воинской славы. Однако при встрече был предельно вежлив и старался излучать доброжелательность.

— Его императорское величество поручил сообщить вам, Степан Осипович, что хотел бы встретиться с вами возможно скорее, — сообщил Рожественский после обмена приветствиями.

— Что, прямо с вокзала? — удивился Степан. — Так срочно?

— Если сочтете возможным.

Ага! Только попробуй не «счесть возможным» немедленно явиться по приглашению самодержца…

— Едемте!

Эскортом служили два десятка лейб-гусар под началом поручика Беннигсена, того самого, который в реальной истории попросился добровольцем на эскадру Рожественского и погиб в Цусимском сражении на броненосце «Бородино».

По дороге вице-адмирал особого любопытства не проявлял, да и Степан не сильно рвался к общению, так что до Зимнего дворца доехали практически молча.

Несмотря на срочность приглашения, Макарову пришлось с полчасика поскучать в приемной, прежде чем прозвучало: «Его императорское величество ожидает адмирала Макарова».

Государь «Великой, Малой, Белой, Червонной и прочая…» встретил адмирала в своем кабинете лучезарной улыбкой:

— Здравствуйте, дорогой Степан Осипович! — Царь с чувством пожал руку Макарова. — Примите искреннюю благодарность как от меня, так и от всей России!

— Премного благодарен за такую честь, ваше величество! — поклонился Степан. — Но в большей степени, чем я, благодарности вашей заслуживают офицеры, матросы и солдаты — именно они ковали победу в этой войне. В первую очередь — это их победа.

— Несомненно, несомненно. И никто из заслуживших наград без таковых не останется. Однако позвольте начать именно с вас. — Император подвинул по столу ларец в сторону Макарова. — Откройте!

Степан приподнял крышку и увидел внутри большой белый крест, лежавший на широкой черно-оранжевой ленте.

— Поздравляю вас, адмирал, кавалером Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия первой степени! — торжественно произнес император. — Не знаю воина более достойного столь высокой награды.

Ничего, кроме классического «Обана!», в первый момент в голове Степана не проскочило. Причем «Обана!» именно в плане ошаления, а не ликования. Нет, награду он, конечно, ожидал. Может, «Александра Невского», может, даже «Андрея Первозванного», но чтобы «Гошу-раз»… Получается, что он стал пятым за всю историю России полным георгиевским кавалером. И первым среди моряков. До сего момента кресты всех четырех степеней имели только генерал-фельдмаршалы Кутузов, Барклай де Толли, Паскевич и Дибич.

— Премного благодарен, ваше величество! Но, мне кажется, я не заслужил столь высокой награды.

— Позвольте мне решать, Степан Осипович, заслужили или нет, — улыбнулся в ответ самодержец. — Хотя отдаю должное вашей скромности. Но это еще не все. У меня к вам имеется предложение.

— Я весь внимание, ваше величество.

— Что скажете о кресле морского министра?

— Вы хотите, чтобы я занял этот пост? — слегка обалдел Степан.

— Почему бы и нет? Я не имею особых претензий к адмиралу Авелану, но хочу, чтобы военно-морскими силами России руководил лучший из ее флотоводцев.

Эвона как! Ну что же — гулять так гулять!

— С благодарностью принимаю предложение вашего величества, — поклонился Макаров, — но считаю своим долгом предупредить: меня многое не устраивает в нынешней организации флота России, и я намерен, если займу эту должность, провести некоторые реформы. Весьма затратные для казны.