и денег, первые приобретают цену, а вторые – стоимость. «Между тем в действительности цены товаров формируются до их реального включения в процесс обращения, так сказать, на выходе из сферы производства. Не раскрыв природы денег, фактически отождествляя их с обычными товарами, однако наделенными специфическими функциями, Рикардо в количественной теории денег отступает от главного методологического принципа всей своей концепции – трудовой теории стоимости».[561] В соответствии с такой трактовкой стоимость любых денег определяется не количеством труда, необходимого для их производства и доставки на рынок, а количеством самих денег, находящихся в обращении.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что А. Смит и Д. Рикардо дали теоретическое обоснование товарной природы денег. Заметим, это положение было воспринято впоследствии и сторонниками классической школы политической экономии, и ее противниками. Так, Ж.Б. Сэй связывал необходимость возникновения денег с трудностями сбыта продуктов, обладающих определенной ценностью.[562] Подобно А. Смиту, Ж.Б. Сэй рассматривал деньги лишь как техническое средство, облегчающее обмен одного продукта на другой. Полезность денег заключается в их способности обеспечивать приобретение тех или иных продуктов. Отсюда следует, что людям нужны, в конечном счете, не деньги, а продукты. Дело в том, что с помощью денег происходит лишь многократное перемещение продуктов от одних лиц к другим. «Деньги, за которые вы продаете ваши продукты, и на которые купите другие продукты, – пояснял Ж.Б. Сэй, – будут служить для этой же цели двум другим сторонам, а потом опять в другой и в третий раз, и так без конца, подобно тому как повозка, которая, перевозя продукты, вами проданные, повезет потом другие, третьи и т. д. Когда вам полезно бывает продать ваши продукты, то разве вы ссылаетесь на то, что у покупателей нет повозок, чтобы перевезти их? То же самое и деньги, они те же повозки, перевозящие ценность продуктов. Все назначение их в том, чтобы перевезти к вам ценность продуктов, которые покупатель продал, чтобы купить у вас продукты; точно так же деньги повезут к тому, у кого вы купили продукты, которые вы продали другим.

Следовательно, если весь мир покупает предметы, в которых все нуждаются, то это не иначе, как ценность продуктов, только на время превратившихся в определенную сумму денег, которую вы покупаете».[563]

Как видим, Ж.Б. Сэй фактически отождествлял ценность с предметами, а последние – с деньгами. Исходя из этой посылки, натуралистической по своей сути, он утверждал, что проблема сбыта заключается вовсе не в том, что мало денег, а, наоборот, в том, что мало продуктов. По мнению автора, это объясняется следующими обстоятельствами. Деньги играют временную роль в процессе обмена. И если меновая сделка состоялась, то это означает, что за продукты заплачены продукты. Именно их недостаток создает трудности для осуществления обмена. Кроме того, денег всегда достаточно для того, чтобы совершать меновые сделки. Если же обнаруживается недостаток денег для этих сделок, то он легко устраняется, поскольку количество самих денег может быть увеличено. Это увеличение свидетельствует о благоприятном положении дел, так как оно указывает на то, что имеется большое количество произведенных ценностей, на которые можно приобрести большее количество других ценностей. Но «в таких случаях товар, служащий посредником и облегчающий заключение сделок, т. е. деньги, легко заменяется другими известными в торговом мире способами, а вскоре затем опять притекают деньги, так как монета есть товар, а всякий товар направляется туда, где в нем чувствуется потребность. Стало быть, это хороший знак, коли не хватает денег в торговле, точно так же хороший знак, коли в магазинах не хватает товаров».[564] Таким образом, Ж.Б. Сэй был убежденным сторонником простого продуктообмена. Не понимая глубокой внутренней связи между товарами и деньгами, он отводил последним скромную роль посредника, облегчающего осуществление меновых сделок.

Вслед за А. Смитом Ж.Б. Сэй полагал, что необходимым условием возникновения денег является наличие разделения труда и обмена.[565] Если бы последний совершался в натуральной форме, т. е. посредством обмена одного продукта на другой, то этот процесс неизбежно столкнулся бы с большими затруднениями. Они связаны прежде всего с взаимным удовлетворением потребностей лиц, вступающих в обмен. Например, если ножовщик испытывает потребность в хлебе, то он вынужден идти к пекарю, предлагая ему ножи. Но пекарю, допустим, нужны не ножи, а платье. Однако для того, чтобы получить платье, он должен, естественно, отдать свой хлеб портному, а последнему нужен, допустим, не хлеб, а мясо, и так до бесконечности. Для преодоления всех этих затруднений необходим особый товар, на который каждый из указанных лиц мог бы обменять свой продукт. Но «если есть в обществе такой товар, который всякий желает приобрести не в силу той пользы, какую он мог бы доставить сам по себе, а в силу той легкости, с какой он мог бы меняться на предметы, необходимые для потребления, – товар, количество которого легко соразмерить с ценностью того, что хотят приобрести, то именно этот самый товар и стал бы искать ножовщик в обмен на свои ножи, потому что опыт научил его, что на него он легко получит посредством другого обмена и хлеб, и всякий другой необходимый ему продукт.

Этот товар и есть деньги».[566]

Переходя к анализу монеты как наиболее адекватной формы существования денег, Ж.Б. Сэй выделял два ее важнейших свойства.

Во-первых, монета есть освященный обычаем и разрешенный законом посредник, с помощью которого осуществляется обмен продуктов, а потому она пользуется всеобщим признанием. Всякий участник обмена хорошо знает, что, предлагая монету, он предлагает именно такой товар, который нужен всем, и в силу этого уверен, что и он может купить на нее все предметы, какие ему могут понадобиться. Если же он запасся бы каким-нибудь другим продуктом, то у него не было бы уверенности в том, что этот продукт нужен владельцу того продукта, какой он хочет приобрести. «Для этого он должен совершить два обмена – сначала куплю, а затем продажу, предполагая при этом, что ценность обмениваемых продуктов совершенно одинакова».[567]

Во-вторых, монета способна дробиться на такие части, каждая из которых равна ценности получаемого продукта. Поэтому монету принимает всякий, кому нужно купить определенный предмет, какова бы ни была ценность этого предмета. Кроме того, здесь действует и другой мотив, придающий уверенность всякому «в том, что на ценность проданного продукта можно всегда приобрести какой-нибудь другой продукт, ценность которого будет равняться только части проданного или в несколько раз превышать ценность его, и что на деньги можно по желанию покупать в несколько приемов или в разных местах