Но когда золото и серебро стали выполнять функцию средства обращения, превратившись в вещи, с помощью которых осуществляется процесс купли-продажи различных товаров, возникла необходимость чеканки монет. В результате эти металлы начали делить «на удобные части, которые могли быть сколь угодно малы и находились в определенном соотношении между собой, этим устранялись хлопоты по взвешиванию и проверке пробы при всякой смене владельцев, т. е. неудобство, которое при мелких покупках скоро стало бы нестерпимым».[581] Вследствие известной выгоды, связанной с чеканкой монет, правительство взяло эту операцию в свои руки, запрещая заниматься ею частным лицам. И хотя гарантия правительства зачастую была, пожалуй, единственной, которой можно было доверять, тем не менее, и это доверие оказывалось очень часто незаслуженным. Ведь в целом ряде случаев «расточительные правительства до самого недавнего времени редко испытывали угрызения совести, когда ради ограбления своих кредиторов они предоставляли всем другим должникам разрешение грабить их кредиторов, прибегая к махинациям, связанным с понижением денежного стандарта, – к этому самому откровенному из всех способов мошенничества, состоящему в том, чтобы, назвав шиллинг фунтом, получить возможность аннулировать долг в 100 ф. ст. уплатой 100 шилл.».[582]

Согласно Дж. С. Миллю, деньги, находящиеся в употреблении, выступают одновременно и в качестве средства распределения доходов, и в качестве меры, с помощью которой оценивается личное имущество. Поскольку люди удовлетворяют свои разнообразные потребности всегда посредством денег, то у них возникает представление о том, что будто бы «деньги – это богатство в большей степени, чем любой другой товар, и даже те, кто всю свою жизнь занимаются производством самых полезных предметов, приобретают привычку считать эти предметы важными главным образом в силу их способности обмениваться на деньги».[583]

Истоки этого заблуждения, по мнению Дж. С. Милля, коренятся в непонимании того, что введение денег в качестве средства обращения не производит никакого существенного изменения в способе обмена вещей друг на друга, в характере меновых сделок. Ведь в этом случае сначала вещь обменивается на деньги, затем деньги обмениваются на какой-нибудь товар. Подобно Ж.Б. Сэю, Дж. С. Милль утверждал: «В действительности вещи покупаются не на деньги. Никто (кроме лица, добывающего золото или серебро) не извлекает свой доход из драгоценных металлов. Не фунты или шиллинги, которые человек получает еженедельно или ежегодно, составляют его доход; они являются известного рода квитанциями или распоряжениями, которые он может предъявить для оплаты в любом магазине и которые дают ему право на получение определенной стоимости в виде любого товара, какой он только пожелает».[584]

Отсюда видно, что Дж. С. Милль, вслед за Ж.Б. Сэем, выделял только одну форму богатства капиталистического общества – вещественную, отрицая вместе с тем другую форму этого богатства – стоимостную. В методологическом отношении данный подход был обусловлен, во-первых, непониманием двойственной природы труда, воплощенного в товаре, т. е. конкретного труда как источника потребительской стоимости и абстрактного труда как источника стоимости; во-вторых, трактовкой денег как «нейтрального» товара, выполняющего чисто внешнюю, техническую функцию в процессе обмена. В соответствии с такой трактовкой Дж. С. Милль выдвинул положение, согласно которому «… в общественной экономике нет ничего более несущественного по своей природе, чем деньги, они важны лишь как хитроумное средство, служащее для экономии времени и труда. Этот механизм, позволяющий совершать быстро и удобно то, что делалось бы и без него, хотя и не столь быстро и удобно, и, как у многих других механизмов, его очевидное и независимое влияние обнаруживается только тогда, когда он выходит из строя».[585]

Развивая это положение, Дж. С. Милль указывал, что введение денег не изменяет действия ни одного из законов стоимости, регулирующих движение товарных цен. Напомним, он различал временную, или рыночную, стоимость и постоянную, или среднюю (естественную), стоимость. Первая зависит от спроса и предложения, вторая – от издержек производства. Причины, обусловливающие колебания этих стоимостей, по Дж. С. Миллю, относятся и к денежной системе, и к натуральному обмену. Если при натуральном обмене вещи непосредственно обмениваются друг на друга, то при купле-продаже за деньги они отдаются за определенную сумму. Но суть самого обмена не изменяется, ибо эти вещи по-прежнему обмениваются друг на друга, хотя этот процесс состоит из двух меновых актов вместо одного. Деньги, таким образом, не меняют отношения товаров друг к другу; здесь возникает лишь отношение этих товаров к самим деньгам, определяющее, на какую «сумму денег они будут обмениваться, или, другими словами, какова будет меновая стоимость самих денег».[586]

Отождествляя меновую стоимость денег с их стоимостью, Дж. С. Милль полагал, что последняя, как и стоимость всех других товаров, определяется спросом и предложением. По его мнению, спрос на деньги состоит из всей массы товаров, предложенных для продажи. При этом каждый продавец выступает в качестве покупателя денег, а предлагаемые им товары представляют собой его спрос. Однако спрос на деньги отличается от спроса на другие товары прежде всего тем, что он ограничен средствами покупателя. Но «подобно тому как все имеющиеся на рынке товары составляют спрос на деньги, все деньги составляют спрос на товары. Деньги и товары ищут друг друга с целью взаимного обмена. Они взаимно служат спросом и предложением. При характеристике явлений безразлично, говорим ли мы о спросе и предложении товаров или о спросе и предложении денег. Это равнозначные выражения».[587]

Нетрудно видеть, что Дж. С. Милль рассматривал товары и деньги как чуждые друг другу вещи, в силу необходимости вступающие в обмен. В действительности же между ними существует глубокая внутренняя связь, поскольку деньги являются внешней формой выражения стоимости товаров. Кроме того, спрос и предложение товаров, с одной стороны, и спрос и предложение денег, с другой, – это качественно разные явления. Как известно, на стороне спроса выступают деньги, которыми располагает покупатель, а на стороне предложения – товары, принадлежащие продавцу. Сообразно этому покупатель предъявляет спрос на товары и предлагает деньги, в свою очередь, продавец предъявляет спрос на деньги и предлагает товары. Поэтому указанные понятия не есть равнозначные выражения, так как они характеризуют действия разных субъектов рынка, каждый из которых преследует свои собственные интересы.

По мнению Дж. С. Милля, увеличение количества денег (золотых и серебряных), при прочих равных условиях, ведет, естественно, к увеличению их предложения, вследствие чего возрастает спрос на товары. В результате произойдет всеобщее повышение цен. Это повышение будет в точности соответствовать той пропорции, в какой увеличилось количество денег.[588]

Аналогичное воздействие на цены оказывает такая ситуация, когда вместо увеличения количества денег происходит