Все так же завывая от злобы и стыдного страха, Лукреция остановилась… и тотчас обнаружила, что стоит посреди ночного сада, одна, в своем обличье, а от Белого Доорна и следа не видно. И эта часть сада так далека от Тайных Врат, что сторожит Бражник…

— Обманули! — провыла в ярости Лукреция, крепко сжимая кулаки. — Ответили! Голову заморочили! Ну, я же вам покажу…

Лукреция даже не сомневалась в том, кто именно ее надул — разумеется, Королева. Кто еще имел доступ в сад, кто еще осмелился бы переодеться в Бражника, не опасаясь его гнева и его врагов?

— Во всем королевстве, — рычала Лукреция яростно, продираясь сквозь заросли черных мертвых кустов, — только Королева так отчаянно смела! Смелее ее не найдется и ни одного мужчины!

Колючие тернии в кровь расцарапали ее руки и лицо, и Лукреция взвыла от досады и ярости, снова обращаясь в чудовище.

— Что ж, Королева, — промолвила она. — Пришло время мне разобраться с тобою! Я использую силу хрустального сердца; ведь на что-то же оно годно, кроме как оживлять незадачливых мертвецов?!

* * *

Анна подумала, что надежно отвлекла чудовище, увела его далеко. Неповоротливая туша осталась далеко позади, когда Анна развернула своего коня и направилась к Вратам, к месту, где нес свою магическую службу Бражник. Задать один-единственный вопрос! Вот что хотела Анна.

Раненая нога ее болела, сидеть в седле было мучительно, но Королева мужественно терпела эту боль. Ночные духи, порхающие над ее садом, тревожно перешептывались, и Королева отчего-то была уверена: сегодняшняя ночь не простая. Сегодня все луны сойдутся в одно светило, что озарит развязку запутанной истории…

Она уже была близка к цели; она уже видела Бражника, его светлый плащ, пестрые светлые шелка его одежд и кровавую реку его туники, как вдруг перед нею словно из-под земли вынырнуло то самое мерзкое чудовище, которое она с таким трудом отогнала прочь. Жирно блестящие щупальца мелькали в свете лун, страх, словно холодная вода, разливался волнами в воздухе. Белый конь под Королевой захрапел, упираясь и не желая идти вперед, и Анна едва смогла удержать и подчинить себе животное, не то он понес бы ее прочь.

— Два Браж-ж-ж-жника, — насмешливо пророкотало жуткое месиво, которое и формы-то не имело. — Два Белых Доорна! Неужто их на самом деле пара? Или меня обманывают мои глаза? — жуткая мгла моргнула сразу двумя дюжинами глаз, рдеющими, словно гаснущие угли. — Так который из вас настоящий, которого мне убить, чтоб навсегда закрыть Врата? Или, может быть, мне тоже стоит… раздвоиться?

Анна и глазом не успела моргнуть, как тварей на дорожке перед нею стало две; обе они тянули к Королеве свои щупальца, обе они издевательски хихикали скрипучими безумными голосами.

— Ты не Доорн, ты не Бражник, — скрипела тварь, разделяясь снова и снова, плодя все больше и больше своих двойников. Скоро за трепещущим лесом из гадких мясистых щупалец не стало видно и Врат, и Бражника, который ни на шаг не сдвинулся, охраняя портал. Анна, выхватив тонкий острый меч, махнула, и пара отсеченных щупалец упала на мерзлую землю, но вместо них тотчас же выросло еще несколько, и чудовища разразились издевательским хохотом, пугая коня Королевы и порываясь стащить с седла ее саму.

— Тебе не сладить со мной, не сладить…

Анна, упрямо сжав зубы, молча и яростно рубила тянущиеся к ней черные отростки, еле справляясь с перепуганным конем. Сквозь мелькание щупалец она видела, как поколебался, как дрогнул Бражник, как он сделал несколько шагов к ней, чтобы помочь справиться с напавшим врагом, и как немного, совсем чуть-чуть, но закрылись Врата, притушив нездешний свет, льющийся меж их створок.

— Не смей! — прокричала Анна, отбиваясь от захлестывающей ее черной массы. — Не смей!

Лукреция торжествовала; первый ее план неожиданно исполнился. Не совсем так, как она рассчитывала, но все же ей удалось удачно напасть на Королеву и заставить ее изнемогать в бою с бесплотными двойниками. Королева не умела видеть истинную природу вещей, этот талант дан не всем, и потому она даже не поняла, что сражается всего лишь с мороком, с наваждением. Еще несколько минут, и она обессилит, опустит руки, и можно будет просто подойти и прикончить ее… да и заняться Бражником.

Но ненавистная белая птица, изнемогшая за многие часы полета, прокричала в небе. Устало взмахивая крыльями, она закружилась над спрятавшейся за толпой своих двойников Лукрецией и, камнем рухнув вниз, когтями вцепилась в чародейку и долбанула острым клювом в красный глаз. От боли чудовище зажмурилось и завопило, отмахиваясь от ловкой соперницы. Этого было достаточно, чтоб все чудовища замерли, как громом пораженные, и Анна рассмотрела одного, машущего отчаянно щупальцами и отбивающегося от напавшей на него Белой из Рода Воронов.

«Это знак, — подумала Анна, крепче стискивая свое оружие. — Белая помогает мне! Указывает настоящую цель!»

— Предательница! — прокричала Лукреция, всю свою силу вложив в хлесткий удар. Черное щупальце сбило белую ворону, и по земле покатилась Бьянка — измученная, уставшая, в грязном и разорванном платье. — Какая же ты сестра после этого?! Даже я не выдала тебя Королеве, хотя с самого начала знала, что ты Двуглавый!

— Ты просто не успела этого сделать, грязная убийца! — отозвалась эхом Бьянка, недобрым взглядом сверля сестру, приподнимаясь на исхудавших руках и готовая снова броситься в бой. — Чудовище, наконец-то явившее миру свою истинную сущность! Как ты думаешь, отчего я сразу узнала тебя, даже в этом поганом обличье? Потому что ты ничуть не изменилась, ничуть!

— Охо-хо, — издевательски расхохоталась Лукреция, подбирая рассыпавшиеся волосы, летящие по ветру тонкими прядями, бьющиеся и застилающие взор. — Какое чистоплюйство! Погляди-ка, обернись — кто выживал и побеждал во все времена? Самый сильный, самый свирепый и не чурающийся убийств! История полна таких примеров! Только сильный мог отнять еду, чтобы накормить себя и свое потомство! Он мог убить и занять удобное жилье! А мы, — Лукреция визгливо расхохоталась, — мы всего лишь потомки их, выживших в жестокой борьбе за существование, и в нас течет кровь победителей — жестоких убийц и безжалостных захватчиков! Так что не надо совать мне под нос свои чистые ручки!

— У всех и всегда есть выбор, — зло прорычала Бьянка, поднимаясь на ноги. От слабости ее пошатывало, но она все равно упрямо шла вперед. Даже Барбарох в ней молчал сейчас; он не вынес долгого перелета, он спал, обессилив — Бьянка без меры расходовала магию, спеша сюда, в столицу. Она вытянула из него все силы, всю магию, все заклятья, что помогли ей двигаться скорее, она сломала и покорила незадачливого палача, выбравшего не ту жертву, и он замолк, оглушенный и ослепленный чудовищной усталостью, какую не испытывал никогда в своей жизни.

— Есть, — злобно ответила Лукреция. Она, может, сказала бы еще что-то и рассказала бы о своем выборе, но тут, словно ураган, на нее налетела Анна.

Несущийся на Лукрецию белоснежный конь храпел, громыхал подковами по замерзшей дорожке, высекал искры из камней попавших ему под ноги. Лукрецию обдало жаром его огромного тела, она взвизгнула — и с затаенным дыханием, словно это ее совсем не касалось, с изумлением проследила за тем, как острие меча Анны вспарывает на ее груди платье и рассекает тонко позванивающие хрустальные нити, стягивающие ее разбитую мертвую грудь.