– Мистер Брандт, молитесь? – посмеялся мистер Гамильтон над тем, как я смотрел наверх и сосредоточенно наблюдал за крышами домов.

– Итан, серьезно, чем вас так заинтересовала упавшая черепица? – тихо спросила Клаудия.

Я объяснил ей, что дома на Тотхилл-Филдс построены совсем недавно, и покрытие не могло так быстро испортиться, оно, будучи довольно хрупким материалом, обладало долговечностью и само отколоться не могло.

Видимо, слежка велась не только причастными к дуэли людьми, но и незваными гостями, решившими без приглашения посетить редкое, захватывающее зрелище, доложив мистеру Баррингтону обо всем после.

Я шепотом сказал Клаудии держаться поближе к выходу со двора. Никому не известно, что двигало незнакомцем с крыши: пришел ли он просто поглядеть или задумал нечто смертельное?

Пока я пытался уловить хотя бы еще одно движение наверху и выяснить личность незваного гостя, Бенедикт успел получить отрицательные ответы от соперников на вопрос о примирении, выдать им оружие, отмерить десять шагов для каждого и сильно покраснеть, переживая за свое доброе имя.

– Голуби?.. – риторически спросил я, смотря, как птицы испуганно улетают с гнезд на крыше здания, расположенного за спиной Филиппа.

Мистер Мур громко объявил о брошенном жребии, решившем, что первым стрелять будет Виктор, затем старый приятель отошел на безопасное расстояние и спрятался за спинами полицейских и своей племянницы.

Сыщик, кряхтя и постанывая, выпрямился, подрагивающей, исхудалой рукой навел револьвер на мистера Гамильтона и, испытав острую боль в животе, вновь скрючился, выстрелив мимо противника.

Лорд Абберлайн сел на колени, отбросил оружие в сторону, обхватил себя обеими руками и начал едва заметно покачиваться. Казалось, ему стало совсем все равно, отправят ли его сегодня на тот свет или нет.

– В последнее время мне везет на дилетантов вроде вас, – улыбнулся Филипп, медленно наводя дуло на белокурое, изнеможенное лицо Виктора. – Завидую сам себе.

Раздался громкий выстрел, эхом разнесшийся по двору, дуэлянт упал лицом на землю, забившись в предсмертной агонии, а лорд Абберлайн, ошеломленный увиденным несчастьем, побелел больше прежнего и оцепенел, совсем забыв про боли в животе.

В чувство его привел страшный, пронзительный вопль Анны, чье лицо исказилось в судороге с непримиримой злобой, и крик миссис Дю Пьен, зовущей молодого человека к нам, спрятавшимся в подворотне.

– Что это было? – лепетал сыщик, схватившись за голову. – Всевышний принялся карать за грехи!..

– К нам наведались Гончие, – ответил я, следя из-за угла за тем, как полицейские, держа оружие наизготовке, осматривают двор. – Вопрос в том, почему они застрелили мистера Гамильтона, а не вас? Впрочем, мы ответим на это позже. Отправляйтесь домой.

Мистер Мур пытался оттащить воющую над холодеющим трупом племянницу и старался перекричать ее, чтобы она, наконец, услышала его предупреждения об опасности сквозь обрушившееся горе.

Крепко выругавшись, я попросил Клаудию убедить полицейских немедленно поехать в Скотланд-Ярд и оповестить о случившемся недоразумении Томаса Гилберта, чтобы он сразу же совершил облаву на паб мистера Баррингтона всеми свободными силами стражей порядка и не покидал заведение до моего прибытия.

Сам же, оставив бредящего Виктора одного, я подбежал к телу Филиппа, когда Бенедикт увел к экипажу миссис Гамильтон, которая еле шла на подкошенных ногах.

Под грудью мужчины образовалась лужа крови, на спине виднелось отверстие овальной формы, значит стреляли под углом.

– Что скажете, мистер Брандт? – спросил через какое-то время единственный оставшийся полицейский. – На доме, с которого предположительно стреляли, ничего нет, даже гильз.

– Пуля у меня. Она, к счастью, не застряла в теле, – ответил я и разжал ладонь, показывая боеприпас. – Стрелок стоял чуть левее дымовой трубы. Калибр пятьсот семьдесят семь дробь четыреста пятьдесят. Он был принят на вооружение вместе с винтовкой Мартини-Генри в тысяча восемьсот семьдесят первом году, которая использовалась во многих кампаниях, в том числе и в колониальных конфликтах в Индии и Африке. Нужно срочно выдвигаться в сторону паба «Бет-Арбел».

– Зачем?

– Человек, который сохранил винтовку на память о былых военных подвигах, участвовал в Англо-ашантийских войнах и знал дуэлянтов, сейчас будет несправедливо арестован.

Глава 24

– Все другие входы и выходы перекрыты, – сказал мистер Гилберт, открывая передо мной главную дверь в паб. – Никого не впускаем и не выпускаем.

– Меня интересует Дэвид Баррингтон, – ответил я, оглядывая затихшее помещение. – Где он?

– В подвале. Играет.

Внутри, по сравнению с моим прошлым визитом, нависла напряженная тишина, лишь изредка нарушаемая едва слышимым бормотанием посетителей с покрасневшими от алкоголя лицами, бросающих неприветливые взгляды в мою сторону. Люди молча винили меня в появлении полиции и в том, что вместо отдыха после тяжелого рабочего дня и хмельного веселья, они были вынуждены ровно сидеть в нестерпимо душном, тесном и смрадном пабе.

– Стоять! – обернувшись, рявкнул Томас на человека, пытающегося прошмыгнуть за нашими спинами. – Покидать заведение запрещено!

На незнакомце была надета простенькая одежда, приобретенная у перекупщиков на «одежных биржах», на лице был повязан шарф, на голове – старый шелковый подкрашенный цилиндр, а на ногах – затертые сапоги с потемневшими золотыми, на первый взгляд, пряжками, на самом деле сделанными из томпака.

Я удивленно поднял брови, поняв, что перед нами стоит беспомощная миссис Мур, которая робко и опасливо прижималась к стене.

Глаза женщины забегали, как у пойманного зверька, шея почти полностью втянулась в плечи, но она продолжала хранить молчание даже после того, как комиссар полиции гневно ударил дубинкой по ближайшему столу, требуя объяснений.

– Опустите шарф с половины лица, – угрожал Томас. – Сейчас же!

Кэтрин не повиновалась, тихо постанывала, дотрагиваясь до больной ноги, перестала моргать и с отчаянием смотрела мне в глаза, будто решила, что от меня зависит исполнение приказа комиссара полиции.

– Мистер Гилберт, пусть этот человек идет своей дорогой, – сказал я. – Видел его пару раз – он уличный продавец горячего кофе при въезде в Уайтчепел и точно не тот, кто нам нужен.

– Вы уверены? – спросил Томас, постукивая дубинкой по ладони.

– Абсолютно.

Кивком головы комиссар разрешил Кэтрин покинуть паб, вызвав всеобщее недовольство и ропот оставшихся людей, позволяющих себе выкрикивать грубые осуждения в отношении полиции.

Я понимал, что таким несправедливым поступком вызову еще большую неприязнь к себе, но я не мог задерживать жену Бенедикта здесь, зная, что мужчина с Анной направляется домой после дуэли и будет сильно рассержен на отсутствие миссис Мур дома в столь поздний час. Откуда мне знать, не дойдет ли их ругань между собой до побоев, которых бедная женщина нисколько не заслужила?

Если бы она являлась Уайтчепельским мясником, то не стала бы сегодня совершать убийство, учитывая мое личное присутствие и зная, что в