438 Мы всегда находим у пациента конфликт, который в определенной точке связан с насущными проблемами общества. Следовательно, когда анализ подходит к этой точке, казавшийся индивидуальным конфликт оборачивается универсальным конфликтом среды и эпохи. Таким образом, невроз – это не что иное, как индивидуальная попытка, хоть и безуспешная, решить универсальную проблему; на самом деле иначе и быть не может, ибо общая проблема, «вопрос» не есть ens per se[188], но существует только в сердцах людей. [ «Вопрос», который беспокоит пациента, – нравится вам это или нет, – «сексуальный» вопрос, или, точнее, проблема современной сексуальной морали. Предъявляемые им повышенные требования к жизни и ее радостям, к сверкающей реальности могут выдержать необходимые ограничения, налагаемые самой реальностью, но не произвольные запреты современной морали, которые сдерживают дух творчества, поднимающийся из глубин животного мрака.] Невротик обладает душой ребенка, которому нелегко мириться с произвольными ограничениями, смысла которых он не понимает; он стремится усвоить эту мораль, но оказывается в разладе с самим собой: одна его часть хочет подавить, другая – обрести свободу; именно эта борьба и происходит под названием невроза. Будь этот конфликт осознанным во всех его аспектах, он, вероятно, никогда бы не породил невротические симптомы; последние проявляются лишь в том случае, когда мы оказываемся неспособны увидеть другую сторону своей природы и насущность ее проблем. Только при этих обстоятельствах возникает симптом, дающий выражение непризнанной части нашей психики. Таким образом, симптом есть косвенное выражение непризнанных желаний, которые, будучи осознанными, вступают в жесточайший конфликт с нашими моральными убеждениями. Как уже было отмечено выше, эта теневая сторона психики недоступна сознательному анализу со стороны больного. Он не может ни исправить ее, ни примириться с ней, ни игнорировать ее, ибо в действительности он вообще не «обладает» бессознательными побуждениями. Будучи вытесненными из иерархии сознательной психики, они стали автономными комплексами. Вернуть их под контроль сознания вопреки всякому сопротивлению и есть главная задача анализа. Многие пациенты хвастаются, будто теневой стороны для них не существует; они уверяют нас, что сексуальный вопрос – это чепуха, ибо они не обладают никакой сексуальностью вообще. Эти люди не замечают, что на их пути стоят другие явления неизвестного происхождения: истерические припадки, нервный катар желудка, боли в различных частях тела, беспричинная раздражительность и целое множество прочих нервных симптомов. [В этом и кроется главная проблема. Лишь единицам – тем, кому особенно благоволит судьба, – удается избегнуть великого конфликта современного человека; большинство же оказываются вовлеченными в него по необходимости.]

439 Психоанализ упрекали в высвобождении вытесненных (к счастью) животных инстинктов и тем самым причинении человеку непомерного вреда. Подобные [детские] опасения показывают, как мало мы верим в действенность наших моральных принципов. Люди делают вид, будто только мораль удерживает человека от необузданной распущенности; однако куда более эффективным регулятором является необходимость, устанавливающая гораздо более реальные и убедительные границы, чем любые моральные предписания. Разумеется, психоанализ высвобождает животные инстинкты, однако он делает это не для того, чтобы предоставить им безграничную свободу, как полагают некоторые, а для того, чтобы использовать их в более высоких целях, насколько это возможно для данного конкретного индивида и насколько ему требуется такая «сублимация». При любых обстоятельствах всецело владеть собственной личностью – это преимущество; в противном случае вытесненные элементы неизбежно проявятся снова, причем именно там, где мы уязвимы больше всего. [Вместо того чтобы воевать с собой, человеку лучше научиться терпимо относиться к себе, преобразовывать внутренние трудности в реальные переживания, а не растрачивать их в бесполезных фантазиях. Тогда он по крайней мере будет жить и не тратить время на бесплодную борьбу]. Если людей можно научить отчетливо видеть низшую сторону их природы, стоит надеяться, что вместе с этим они научатся лучше понимать и любить своих ближних. Немного меньше лицемерия и больше толерантности по отношению к себе пойдут окружающим только на пользу: слишком легко мы переносим на них несправедливость и насилие, которые чиним над собственной природой.

440 [Такое встраивание индивидуального конфликта в общую моральную проблему выводит психоанализ далеко за пределы сугубо медицинской терапии. Оно дает пациенту действенную жизненную философию, основанную на эмпирических инсайтах, которые, помимо предоставления ему знаний о его собственной природе, позволяют ему вписаться в существующий порядок. В чем состоят эти инсайты – тема отдельного обсуждения. Нельзя составить себе адекватное представление о фактическом анализе и из существующей литературы, ибо далеко не все материалы, имеющие отношение к технике глубинного анализа, были опубликованы. В этой области еще предстоит решить целый ряд важных проблем. К сожалению, количество научных работ по данному предмету до сих пор невелико, что объясняется множеством предрассудков, которые значимо препятствуют сотрудничеству специалистов в этом направлении. Многих, особенно в Германии, удерживает страх погубить свою карьеру, решись они ступить на эту неизведанную территорию.]

441 [Все странные и удивительные явления, связанные с психоанализом, позволяют нам предположить, что – в соответствии с психоаналитическими принципами – здесь происходит нечто весьма знаменательное, против чего ученый мир поначалу будет (как обычно) выступать самым рьяным образом. Но: magna est vis veritatis et praevalebit[189].]

442 С тех пор, как мы разошлись с венской школой по вопросу интерпретативного принципа в психоанализе (сексуальность или просто энергия), наши взгляды получили значительное развитие. Как только предубеждение относительно экспланаторного фактора удалось устранить благодаря принятию чисто абстрактной причины, природа которой не постулировалась заранее, наше внимание обратилось к концепции бессознательного.