464 (243) Здесь мы сталкиваемся с проблемой, которая, если не уделить ей должного внимания, способна ввергнуть нас в величайшее замешательство. Во время анализа личного бессознательного первое, что добавляется в сознание, – это личные содержания. Посему я предложил называть содержания, которые были вытеснены, но способны снова стать осознанными, личным бессознательным. Я также показал, что присоединение более глубинных слоев бессознательного, которые я назвал безличным бессознательным, приводит к расширению личности, которое влечет за собой состояние «богоподобия». Чтобы достичь этого состояния, достаточно продолжать психоаналитическую работу, которая позволила вернуть в сознание вытесненные личные элементы. Продолжая анализ, мы добавляем в личное сознание определенные фундаментальные, общие и безличные характеристики человечества, тем самым вызывая описанное мной состояние, которое может рассматриваться как одно из неприятных последствий анализа[201].

465 (245) С этой точки зрения сознательная личность кажется нам более или менее произвольным сегментом коллективной психики. Она существует только потому, что изначально не осознает фундаментальные и универсальные характеристики человечества, а кроме того, вытесняет, более или менее произвольно, психические или характерологические элементы, которые вполне могли быть осознаны, дабы выделить тот сегмент коллективной психики, который мы называем персоной. Термин «персона» весьма удачен, ибо первоначально это слово означало маску, в которой появлялся актер и которая показывала, какую роль он исполняет. Если мы попытаемся провести четкое различие между психическим материалом, который следует считать личным, и материалом, который следует считать безличным, очень скоро мы столкнемся с величайшей дилеммой, ибо по определению будем вынуждены сказать о содержаниях персоны то же самое, что и о безличном бессознательном, а именно, что они коллективны. Только потому, что персона представляет собой более или менее произвольный и случайный сегмент коллективной психики, мы можем допустить серьезную ошибку – рассматривать ее in toto[202] как нечто индивидуальное. Как свидетельствует само название, она есть только маска, под которой скрывается коллективная психика, маска, которая симулирует индивидуальность, заставляя других и самого субъекта верить в эту индивидуальность, тогда как на самом деле он просто играет роль, через которую говорит коллективная психика.

466 (246) Анализируя личность, мы срываем маску; то, что казалось нам индивидуальным, в сущности оказывается коллективным. Таким образом, мы прослеживаем «мелочного бога этого мира» к его первоисточнику в универсальном боге, каковой есть персонификация коллективной психики. Низводим ли мы личность к фундаментальному инстинкту сексуальности, как это делает Фрейд, или к базисной воле к власти нашего эго, подобно Адлеру, или к общему принципу коллективной психики, который заключает в себе и принцип Фрейда, и принцип Адлера, – так или иначе мы приходим к одному и тому же результату: растворению личности в коллективном. Вот почему при любом достаточно глубоком анализе неминуемо наступает момент, когда субъект переживает это чувство «богоподобия», о котором мы говорили выше.

467 (250) Зачастую такое состояние начинается с весьма характерных симптомов, например сновидений, в которых сновидец летает в космосе, подобно комете, ощущает себя земным шаром, солнцем или звездой, чувствует себя исполином или карликом, видит себя мертвым или безумным, оказывается в незнакомом месте, испытывает растерянность и т. д. Возможны и телесные ощущения (например, сновидец чувствует себя слишком большим для собственной кожи или слишком толстым), а также гипнагогические ощущения бесконечного падения или подъема, вертиго, физического роста. Психологически такое состояние характеризуется особой дезориентацией касательно собственной личности: человек больше не знает, кто он есть на самом деле, или абсолютно уверен, что он таков, каким кажется. Распространенные симптомы – нетерпимость, догматизм, излишне высокое самомнение, самоуничижение, презрение к «непроанализированным» людям, к их взглядам и поступкам. Достаточно часто я наблюдал повышенную предрасположенность к физическим заболеваниям, но только тогда, когда пациентам нравится такое состояние и они остаются в нем слишком долго.

468 (251) Силы, вырывающиеся из коллективной психики, смущают и ослепляют. Один из возможных результатов растворения персоны – высвобождение фантазии, которая, по-видимому, есть не что иное, как специфическая активность коллективной психики. Как следствие, в сознание попадают материалы и импульсы, о существовании которых человек даже не подозревал. Все сокровища мифологического мышления и чувствования оказываются в его распоряжении. Впечатление настолько сильно, что остаться верным своим убеждениям нелегко. Эта стадия психоанализа представляет собой одну из серьезных опасностей – опасностей, которые не следует преуменьшать.

469 Понятно, что такое состояние настолько невыносимо, что человек стремится положить ему конец как можно быстрее, ибо сходство с психическим расстройством слишком велико. Как мы знаем, наиболее распространенная форма безумия – dementia praecox, или шизофрения – главным образом заключается в том, что бессознательное в значительной степени вытесняет и замещает функцию сознательного разума. Бессознательное узурпирует функцию реальности и подменяет действительность собственной реальностью. Бессознательные мысли становятся слышимыми как голоса, воспринимаются как видения или телесные галлюцинации, проявляются в бессмысленных, непоколебимых суждениях, отстаиваемых вопреки всякой действительности.

470 Похожим, хотя и не вполне идентичным образом бессознательное вторгается в сознание, когда персона растворяется в коллективной психике. Единственное различие между этим состоянием и психическим расстройством состоит в том, что здесь бессознательное выводится на поверхность с помощью сознательного анализа; так, по крайней мере, бывает в начале, когда мощное культурное сопротивление бессознательному еще только предстоит преодолеть. Позднее, когда препятствия, выстраиваемые годами, разрушены, бессознательное самопроизвольно вторгается в сознание. На этой стадии аналогия с психическим расстройством очень велика. [Равным образом моменты вдохновения гения часто носят решительное сходство с патологическими состояниями. Однако это будет настоящее сумасшествие только в том случае, если содержания бессознательного станут реальностью, которая займет место сознательной реальности; другими словами, если в них будут верить безусловно. [На самом деле, можно верить в содержания бессознательного, не рискуя впасть в безумие в истинном смысле, даже если на основе таких убеждений совершаются действия неадаптивного характера. Параноидальные заблуждения, например, не зависят от веры – они кажутся истинными a priori и не нуждаются в вере с тем, чтобы вести эффективное и валидное существование. В случаях, которые мы обсуждаем, вопрос о триумфе веры или критики по-прежнему остается открытым. Подобная альтернатива не характерна для подлинного безумия.]