451 (221) Процесс ассимиляции бессознательного дает начало некоторым весьма примечательным явлениям. У некоторых пациентов он вызывает безошибочное и часто неприятное повышение самоуверенности и тщеславия: они думают только о себе, они знают все, они воображают себя полностью осведомленными обо всем, что касается их бессознательного, они убеждены, что прекрасно понимают все, что из него вытекает. Во время беседы с врачом они все больше и больше задирают нос. Другие, напротив, чувствуют себя все более и более подавленными, теряют уверенность в себе и с унылой покорностью принимают все удивительные вещи, которые продуцирует бессознательное. Первые, преисполнившись собственной важности, берут на себя ответственность за бессознательное, которая выходит за все разумные пределы; другие в итоге снимают с себя всякую ответственность и мучительно ощущают бессилие эго перед судьбой, действующей через бессознательное.

452 (222) Если мы проанализируем эти два типа реакции более тщательно, то обнаружим, что за оптимистической самоуверенностью первого кроется глубокое чувство беспомощности, по отношению к которому сознательный оптимизм действует как безуспешная компенсация. Пессимистическое смирение других, напротив, маскирует непокорную волю к власти, по своей силе и уверенности гораздо превосходящую сознательный оптимизм первого типа.

453 (224). Для описания определенных базовых черт невротической психологии власти Адлер предложил термин «богоподобие». Тот же термин я могу заимствовать из «Фауста» и использовать его в смысле, в котором он употреблен в известном отрывке, где Мефистофель пишет в альбоме студента «Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum»[194], а в сторону замечает:

454 Богоподобие – понятие не научное, но оно отлично характеризует рассматриваемое психическое состояние. Нам еще предстоит выяснить, откуда берется эта установка и почему она заслуживает такого названия. Как предполагает само слово «богоподобие», анормальность данного состояния заключается в том, что пациент приписывает себе качества, которые ему не принадлежат, ибо быть «подобным богу» означает быть подобным духу, превосходящему дух человека.

455 (235) Если психологически проанализировать это понятие богоподобия, мы обнаружим, что данный термин включает в себя не только динамическое явление, которое я описал в моей книге о либидо, но и определенную психическую функцию, носящую коллективный характер, который является супраординатным по отношению к индивидуальной ментальности. Подобно тому, как индивид есть не только уникальное и отдельное существо, но и существо социальное, человеческий разум есть не только самодостаточный и исключительно индивидуальный феномен, но и феномен коллективный. Как определенные социальные функции или инстинкты противопоставлены эгоцентрическим интересам индивида, так и определенные функции или тенденции человеческого разума противопоставлены по своей коллективной природе личным ментальным функциям[196]. Причина этого кроется в том, что каждый человек рождается с высоко дифференцированным мозгом. Это делает его способным к широкому спектру психических функций, которые не развиваются онтогенетически и не приобретаются. Но, поскольку человеческий мозг дифференцирован по единому принципу, ментальное функционирование, которое благодаря этому стало возможным, также является коллективным и универсальным. Это объясняет, например, почему бессознательные процессы наиболее удаленных друг от друга народов и рас демонстрируют удивительное сходство, которое проявляется, среди прочего, в аналогиях между формами и мотивами автохтонных мифов.

456 (235) Универсальное сходство в строении человеческого мозга ведет к универсальной возможности единообразной ментальной функции. Эта функция – коллективная психика. Коллективную психику можно разделить на коллективный разум и коллективную душу[197]. Поскольку существуют различия, обусловленные расой, племенем и даже семьей, существует также коллективная психика, ограниченная расой, племенем и семьей, стоящая над «универсальной» коллективной психикой. По выражению Пьера Жане, коллективная психика включает в себя parties inférieures[198] психических функций, то есть те глубоко укоренившиеся, почти автоматические части индивидуальной психики, которые наследуются и обнаруживаются всюду и, таким образом, являются безличными, или сверхличными. Сознание плюс личное бессознательное составляют parties supérieures[199] психических функций, то есть те части, которые развиваются онтогенетически и приобретаются в результате личной дифференциации.

457 (235) Следовательно, индивид, который аннексирует бессознательное наследие коллективной психики к тому, что он накопил в ходе онтогенетического развития, расширяет сферу своей личности недолжным образом и страдает от последствий. Поскольку коллективная психика включает parties inférieures психических функций и, таким образом, формирует основу каждой личности, она подавляет и обесценивает последнюю. Это проявляется в вышеупомянутом снижении уверенности в себе, а также в бессознательном усилении значимости эго вплоть до патологической воли к власти. С другой стороны, поскольку коллективная психика супраординатна по отношению личности, являясь матрицей всех личных различий и универсальных психических функций, при присоединении к личности она приводит к гипертрофии уверенности в себе, что в свою очередь компенсируется сильно выраженным чувством неполноценности в бессознательном.

458 (237) Если через ассимиляцию бессознательного мы ошибочно включим коллективную психику в перечень личных психических функций, распад личности на ее парные противоположности будет неизбежен. Помимо уже рассмотренной пары противоположностей, мегаломании и чувства неполноценности, которые так болезненно проявляются при неврозах, есть много других, из которых я выделю только моральную пару, а именно добро и зло (scientes bonum et malum!). Формирование этой пары идет рука об руку с повышением и снижением уверенности в себе. Специфические добродетели и пороки человечества содержатся в коллективной психике, как и все остальное. Один человек считает коллективную добродетель своей личной заслугой, другой видит в коллективном пороке свою личную вину. И то, и другое иллюзорно, как мегаломания и чувство неполноценности, ибо воображаемые добродетели и воображаемые пороки – просто моральная пара противоположностей в коллективной психике, которые стали ощутимыми или осознанными искусственно. Сколько таких пар противоположностей содержится в коллективной психике, мы видим на примере дикарей: один наблюдатель будет превозносить в них величайшие добродетели, другой зафиксирует о том же племени самые худшие впечатления. Для дикаря, чья личная дифференциация, как мы знаем, только начинается, оба суждения верны, ибо его ментальность в основе своей коллективна. Он все еще более или менее идентичен коллективной психике и по этой причине одинаково разделяет коллективные добродетели и пороки без какой-либо личной атрибуции и без внутреннего противоречия. Противоречие возникает тогда, когда начинается личное развитие и когда разум обнаруживает непримиримую природу противоположностей. Следствием этого открытия является конфликт вытеснения. Мы хотим быть добрыми, а потому должны вытеснять все злое; на этом рай коллективной психики заканчивается.