– Иди же ко мне, – глухо позвала Рената, и мозг снова отключился, остались только чувственные ощущения. Где наслаждение отдается болью, а боль заставляет искать новые вершины наслаждения.

И, словно сдаваясь в добровольный плен, Алекс упал к ее ногам, а Рената, запутавшись пальцами в волосах, прижала его голову к своему животу.

И он пил ее, пил как дороге вино, скользя языком и прихватывая губами горячую влажную кожу. А когда чувствовал ее дрожь, то знал, что это не оргазм – Рената продолжала плакать. Отдаваться ему с бесстыдностью шлюхи и плакать от угрызений совести. И тогда он удваивал усилия, стараясь забыться сам и чтобы она забыла о чувстве стыда.

Рената чувствовала, как горячие и мягкие прикосновения его языка сменяются жесткими и глубокими – пальцев. Она то плыла на волнах обжигающей нежности, то вскрикивала и прогибалась, одновременно подаваясь навстречу Алексу, чтобы сделать проникновение глубже, до звездочек перед глазами, до тянущей боли. Все что угодно, только чтобы грудь перестала разрываться от возрастающего чувства вины, от которого наворачивались слезы и стекали к вискам крупными каплями.

Когда Алекс понял, что больше уже не может не в силах теперь столь изысканной, искуссной и сладостной пытки, он перевернул Ренату на живот и, прихватив за бедра, дернул на себя.

Все было так, как он себе представлял – глубокий прогиб смуглой узкой спины, беззащитная ложбинка позвоночника и похотливо выставленная попка. Рената уткнулась лицом в подушку, и черные волосы рассыпались одновременно так знакомо, желанно и недостижимо. Сердце защемило, бедра сами подались вперед, и он вошел в нее. Горячую, узкую. Тугие стенки поддавались неохотно, но он преодолевал их сопротивление, а Рената помогала, насаживаясь на него сильными толчками.

В ушах шумело так сильно, что заглушало стоны обоих и казалось, это сердца стучат в унисон, дыхание одновременно срывается с губ. Единение тел, единение чувств, один ритм на двоих.

Еще один сильный толчок, и сладкая тянущая боль. Рената распрямилась и оперлась о грудь Алекса.

Он пальцами сжал напряженный сосок. А вторая рука, скользнув между разведенных стройных бедер, надавила на набухший бугорок. Рената задрожала и коротко вскрикнула, но он держал крепко, не дал упасть и чувствовал, как, обхватывая его, волнами сокращаются мышцы.

Перед глазами все поплыло, потом последовали ослепительные вспышки, и, не разжимая объятий, он опустился на кровать.

Когда голубой потолок перестал изображать винт вертолета, а стены встали на место, Алекс понял, что продолжает обнимать Ренату, а подушка, на которой лежит, вся мокрая. Мокрая от слез. Ее слез.

– Я в душ, а потом поговорим, – он поцеловал ее в мокрый висок. – Дождись меня. Нам обязательно надо поговорить.

Рената молчала, и Алекс скрылся за дверью. Еще сквозь шум воды ему послышался хлопок, а когда мокрый, едва прикрывшись полотенцем, выскочил из ванной, спальня была пуста.

– Черт! – Алекс с досадой сорвал и отшвырнул полотенце.

С чувством выполненного долга Макс выбежал из подъезда, приблизился к машине и распахнул дверь.

– Прошу, принцесса, – он галантно подал руку.

– А ты уверен, что сделал правильно? – обеспокоенно спросила Тамила. – Натка мне голову завтра оторвет.

– Не оторвет, – усмехнулся Макс. – Им давно пора поговорить как взрослым и все выяснить, а не смотреть друг на друга исподтишка. Ну что, пойдем продолжим вечеринку, только уже приватно? – он прищурился и улыбнулся так сексуально, что Милка не устояла и, подхватив под руку, прижалась всем телом.

– Какие будут предложения? – заинтересованно спросила Тамила. После спа с гончарным кругом и глиной она ожидала от Макса чего угодно.

– О, предложений столько, что осуществлять мы их можем до самой старости. Рядом с тобой моя фантазия становится особенно бурной, – рассмеялся он, подталкивая Тамилу в лифт.

– Мне уже страшно, – поддержала шутку Тамила и качнула бедрами, отчего по черному блестящему платью пробежала волна бликов.

– Хулиганка, – довольно заметил Макс. – Но этим ты мне и нравишься

– Значит, у тебя есть шанс совсем голову потерять, – игриво ответила она, выходя из лифта.

– Боюсь, что так и будет, – Макс захлопнул дверь и сразу же дернул молнию на платье.

Тамила словно готовилась к этой встрече. Когда ничем не удерживаемы наряд упал к черным лаковым туфлям, она осталась совсем нагая.

– Вот ты засранка! – воскликнул Макс. – Знал бы, что ты так вырядилась, давно бы уже забрал.

Увидев в его глазах ожидаемое восхищение, Тамила звонко расхохоталась и закружилась. Выразительные линии фигуры сменялись, приковывая взгляд, платиновые волосы разлетались, а распутные глаза сверкали. И Макс был полностью покорен.

Стянув и отбросив джемпер, он подхватил смеющуюся Тамилу на руки и понес на кухню. Смел все на пол с мраморной столешницы и посадил девушку на прохладный камень.

– Что ты хочешь со мной сделать? – болтая ногами, игриво поинтересовалась Тамила. – Натереть солью, чесноком и запечь, как поросеночка?

– На поросеночка ты не тянешь, – заметил Макс, доставая из раскрытого холодильника коробочку с клубникой.

– Так прозаично, – разочарованно протянула Тамила, ложась на стол и прогибаясь в спине.

Плоский живот натянулся и совсем запал, ребра обозначились резче, а заманчивый треугольник стыдливо прикрыла тень.

– Что же ты хочешь? – спросил Макс.

Его уже разрывало от нетерпения, и он еле сдерживался от того, чтобы тот час же не наброситься на растянувшуюся на столе Тамилу.

– Оставь это все для порнофильмов, – томно протянула она и, приподнявшись на локтях, облизнула полные губы.

Скользнула взглядом по успевшему раздеться Максу. Задержалась на уровне паха и плотоядно улыбнулась.

– Мы же оба хотим друг друга.

Макс не знал каким богам молиться за такое понимание, но окончательно вышибло дух, когда Тамила подняла ноги. Длинные, стройные, напряженные, они сами по себе были почти произведением искусства. А потом развела их почти в шпагат.

Ярко-розовое на снежно белом. Тамила сама напоминала клубнику в сливках. Это было так красиво, так неприкрыто-сексуально, что Макс больше не стал медлить и вошел, наблюдая, как напряженная плоть медленно втискивается между аккуратных блестящих губ.

Тамила охнула, блаженно закрыла глаза и откинула голову.

Теперь уже Макс сам удерживал ее ноги. Такого он еще не видел. Это было необычно, непривычно и… чертовски заводило.

Тамила была такая горячая, влажная и тесная, что совсем не хотелось ее покидать. Наоборот, побуждало толкнуться глубже, чтобы она выгнулась еще сильнее, чтобы приоткрылся ее красивый рот и из груди вырвался стон.