– Цветы для мадам Бриджид! – громко доложил Лузгин.

– Поздно уже, я вам не открою… – адъютант едва расслышал эти слова.

– Тогда цветы завянут, и мадам Бриджид не сможет насладиться их неповторимым ароматом! – капитан ответил на русском, подойдя ко входу как можно ближе, чтобы быть услышанным.

Дверь открылась тут же. Бриджид, немного побледневшая от неожиданности, отступила назад и закрыла лицо руками:

– Лео… Какой сюрприз…

Совладав с первым приступом волнения, итальянка смущенно запахнула фиолетовый шелковый халат, с трудом скрывавший её идеальные формы.

– Знала бы, что ты среди ночи появишься, не снимала бы платья… Ну что ж, раз застал меня в таком виде, деваться некуда – милости просим, как говорят в Петербурге…

Вручение букета произошло в скованной атмосфере, без поцелуев и трогательных рукопожатий. Лузгину бросилась в глаза напряженность девушки – её глаза не поднимались, она не давала возможности рассмотреть себя в полумраке прихожей. Бриджид либо скрывала свое внезапное смущение, либо очень быстро продумывала тактику своего поведения в этой ситуации. На вторую версию адъютант оставлял почти все шансы. Представить себе обстоятельства, которые могли бы вогнать в краску профессиональную актрису и шпионку, можно было с большим трудом.

– Мне не удалось побывать на спектакле, но я уверен – представление получилось не хуже, чем в Петербурге. По крайней мере, отзывы, которые я слышал на лестнице оперы от ваших восхищенных зрителей, сомнения в этом не оставляют, – адъютант демонстративно стоял при входе, ожидая реакцию хозяйки.

– Пожалуй, стоит поберечь тепло. Проходите, капитан… Не скажу, что я чрезмерно рада, но за букет – спасибо… – сказала итальянка, закрыв дверь. – Джин, портвейн, шампанское?

Разительные перемены в образе примы впечатлили Лузгина не менее, чем густой и дурно пахнущий лондонский смог. Да, так же сногсшибательно красива, ухожена. Изысканный аромат духов перебивает какой-то странный запах, распространившийся по дому. Но глаза! Что же с этими незабываемыми, бесподобными миндалевидными очами? Они выражают тоску, почему взгляд её рассеян, будто свет маяка туманной ночью?

Дрова в камине гостиной, судя по количеству пепла, прогорали не менее пары часов. Лузгин остался доволен своим анализом и тем, что он не допустил ошибки в рассуждениях об устройстве жизни Бриджид, которая тем временем уже поднялась на несколько ступеней по основательной, покрытой корабельным лаком лестнице.

– Пойдемте, капитан… – адъютант услышал совершенно не тот голос, который не так давно восхищался букетом от Великого князя в гримерной Петербуржской оперы.

Небольшая комната на втором этаже, освещенная несколькими тройными подсвечниками не напоминала ни гостиную, ни спальню, ни будуар. Обитые красным шелком с рисунком в виде бесконечно длинных драконов, стены создавали атмосферу покоя и уюта. Незнакомый запах в этом помещении был особенно силен. Деревянные перегородки, украшенные невиданными существами, вырезанными из дерева, отгораживали с двух сторон высокую тахту, умощенную разного размера подушками. Вплотную к этому ложу приставлен невысокий столик, на котором располагался деревянный поднос с несколькими хитрыми аксессуарами. Стеклянная лампа в форме колокола, светящаяся изнутри, установлена на жестяной подставке. Рядом лежат железные щипчики, по форме напоминающие ножницы и длинный пинцет. Сбоку маленький, практически игрушечный секретер размером со шкатулку, с четырьмя выдвижными ящичками и тремя миниатюрными пиалами сверху. Только спустя минуту, осмотревшись более внимательно, адъютант обратил внимание на фарфоровую опиумную трубку с украшенной резьбой чашечкой, появившуюся в руках итальянки.

– А что? В Лондоне сейчас модно курить опиум… – Бриджид заметила быстрое движение глаз адъютанта, изучавшего обстановку.

– Необычный дом. Не в английском стиле, – сказал Лузгин, не найдя места, где можно присесть. Единственным местом, где он бы мог расположиться, была свободная часть тахты.

Итальянка, опираясь на яркие подушки, расположилась возле столика, взяла в руки трубку и точным движением поднесла её к лампе под определенным углом. Потом, закрыв глаза, она сладостно затянулась.

– Иди сюда, Лео… побудь рядом, пока ты жив… Не знаю, зачем ты приехал и нашел меня, но это самая большая ошибка в твоей идеальной карьере… – следующая затяжка заставила итальянку улыбнуться от удовольствия.

Лузгин предпочел не ложиться рядом с примой, но подошел вплотную и присел рядом на ковер:

– Ты изменилась, Бриджид. Я не узнаю тебя…

– А ты смеешь утверждать, что знал меня? Как можно рассуждать о том, с чем ты никогда был не знаком? А я предлагала… – Бриджид, успевшая уже поддаться действию опиума, приняла томную и расслабленную позу, грациозно вытянув ноги.

Легким движением мизинца итальянка подчеркнула свое пренебрежительное отношение к мужчине, который посмел не поддаться волшебству её чар.

– Побрезговал, да? Ну, скажи мне об этом… ты, пожалуй, единственный из мужчин, который не считает меня проституткой. Хотя нет, не единственный, прости…

– Ты воспользовалась своим безупречным оружием, чтобы причислить меня к числу своих рабов? Нет, Бриджит… Это не входило в мои планы. И потом, за дверью же нес караул Джованни… – парировал адъютант.

– Зачем ты явился, Лео? – после очередной затяжки Бриджид откинулась на подушки полностью, уставившись взглядом в потолок. – Ты ведь не признаваться мне в любви приехал… Зачем тогда? Сколько вы все будете меня терзать?

Голос итальянки начал дрожать, но последняя порция опиума возымела свое успокаивающее действие и она сдержалась.

– Я приехал за правдой, Бриджид.

– Правда… Ты меня насмешил. Я и сама-то не знаю, где она…

Неожиданно резко она поднялась с подушек и занялась хитрыми манипуляциями с трубкой – ей нужна была еще одна порция опиума.

– Ты от джина отказался, а мне спускаться вниз лень… ты наказан, Лео… Опиумом насладишься?

Лузгин, раздраженный невменяемым состоянием примы, подошел к окну и, немного отодвинув штору, выглянул в окно.

– Нет, я с этой отравой к счастью, не знаком. Лучше водки еще никто ничего не придумал, – адъютант дождался, пока кэб, проезжавший мимо по дороге, скроется из вида.

– Пока не поздно, Лео, ты имеешь возможность задать свои вопросы.

Адъютанта не покидало ощущение, что певица кого-то ждет, а быть третьим в полуночном свидании в его планы никак не входило.

– Один литератор из Одессы, перед тем, как погибнуть, описал женщину, очень похожую на тебя. Я не ошибаюсь? Ты понимаешь, о чем я веду разговор?

Бриджид, вкусив очередную порцию сладковатого дыма, громко рассмеялась:

– Да, да, конечно! Ты приехал не по зову сердца, ты приехал вынюхивать… Какие же вы все гадкие… Этот приятный толстяк? Не помню его фамилию. Непрофессионал и слюнтяй! А чему ты удивляешься, Лео? Скажи, ты бы ревновал, если узнал бы, что он тоже ко мне неровно дышал? А?