— Хм! Есть одна кандидатура, только я никак не могу ее связать с Мамоновыми. Некто Ломакин Евгений Сидорович, маг. Преподает в Щукинской гимназии.

— Не тот ли Ломакин, который спас юных барышень от смерти возле «Алмазного двора»?

— Хорошая у тебя память, Саша.

— Не жалуюсь, Коля, — в тон воеводе ответил Брюс. — Это же наш случай. Так что по Ломакину?

— У них было несколько контактов, последний раз Ломакин был у княжича в гостях пару дней назад. Считаю, это повод для разработки.

— Спасибо, учту. Насчет «добычи» все остается в силе?

— Конечно. Но пришлю курьера только завтра. Сколько тебе надо экземпляров?

— Не меньше трех. Есть опасение насчет прочности артефактов. Как бы не пришлось воздействовать на них.

— Так воздействуй! — хохотнул Иртеньев. — Мне нужен результат, а каким способом ты его добьешься — не мое дело.

— Ну и ладушки! — улыбнулся Брюс. — Спасибо за содействие.

— Обращайся, все же свои люди.

Иртеньев отключился, а главный маг империи задумчиво продолжил изучать трещину на потолке.

2.

Наконец-то я избавился от неприятного артефакта, попавшего в мои руки по глупости злопамятного Федора, старшего сына известного в московском купеческом обществе господина Ефимова. Его, кстати, Афанасьев очень хорошо знает, я выяснил.

Почувствовав, как на сердце сразу же стало легко, я полностью сосредоточился на тренировках, усиленно овладевая ориентальными боевыми искусствами. Благо, практики и теории хватало с избытком. Мой наставник, водитель и личный повар в одном лице проживал рядом и использовал каждую свободную минуту для закрепления навыков.

Не устаю восхищаться, как ему удается совмещать все эти должности. И да, я признаюсь, что очень повезло иметь такого слугу рядом. Да и какой он слуга? Не могу даже подобрать слово. Советы и наставления Куана очень помогали в освоении хитрой и мудреной науки, попросту называемой «ментальная магия». Как она звучит по-корейски, я не разобрался. Куан терпеливо выслушал несколько моих косноязычных попыток, тяжело вздохнул, а потом показал на макивару и приказал отрабатывать на ней удары, регулируя их силу и интенсивность. Это пока еще мое слабое место!

Периодически мы выезжали на природу, пока позволяла погода, и проводили спарринги, в которых я закреплял полученные знания практикой.

Последние дни октября прошли под аккомпанемент дождей. Погодники держали комфортную зону в Зарядье, где жили Мстиславские, но остальная Москва нахохлилась в бесконечных сырых холодных туманах и льющейся с неба воды.

Утренние пробежки стали неотъемлемой частью моей жизни. Вот и сегодня, проснувшись и отчаянно зевая, я подошел к окну и внимательно посмотрел на улицу, затянутую в серую пелену. Мутный предрассветный сумрак робко просачивался между высотными домами, стелился по пустынному шоссе и постепенно расчерчивал пространство голыми ветвями деревьев, проступающих сквозь уходящую мглу.

— Если надо — значит, надо, — еще раз зевнув, я стал одеваться. Через десять минут, облаченный в спортивный костюм, уже стоял возле дверей. Невозмутимый и свежий Куан (он вообще спит?) проводил меня и сказал в спину, что завтрак будет готов через полтора часа, и я могу в парке попрактиковаться энергиями, пока там не стало многолюдно.

Я спустился вниз, прыгая через несколько ступенек сразу, но на нижней площадке придал себе степенный вид, пожелал хорошего дня дядьке Стефану, подозрительно поглядевшему на меня, и выйдя на улицу, размеренно побежал по сырой дорожке.

В парке сегодня пустынно. Даже любители прогулок со своими лохматыми питомцами куда-то пропали. Действительно, что-то холодновато. Да и немудрено. Зима-то уже на носу. Не сегодня-завтра первый снег выпадет.

Бегу спокойно, изредка поглядывая по сторонам. Такая привычка сложилась у меня с той поры, когда удалось вырваться из лап пана Богумила. Теперь кажется, что из-за кустов выскочат очередные злодеи, скрутят мне руки и увезут в неизвестном направлении. Паранойя — она такая, поселится в голове, фиг оттуда ее выбьешь.

Возле северных ворот парка меня ждал сюрприз. Вероника активно разминалась, гибко наклоняясь вправо-влево и вперед, доставая кончиками пальцев кроссовки. Увидев, что я приближаюсь, улыбнулась и пристроилась рядом. Следом за нами запыхтели уже знакомые мне рынды-спортсмены.

— Привет! — обрадовался я, а сердце застучало шаманским барабаном. — Я думал, ты сегодня не придешь!

— С чего вдруг? — удивилась девушка, покрывшись легким румянцем.

— Холодно сегодня, даже пар изо рта идет.

— Подумаешь! — фыркнула она. — Так себе, а не холод. Вот зимой бегать не буду, это точно. У меня дома тренажер есть, хватит и этого.

— Так и я не собираюсь геройствовать, — откликнулся я, нисколько не сожалея. Есть большая вероятность, что Вероника скоро придет в наш лицей.

— Как у тебя дела с учебой? — поинтересовалась спутница.

— Отлично. Скоро начинаются отборочные бои, готовимся к ним. Теория, практика, тактика… О, я же забыл, что тебе неинтересно.

— Ну почему же? — возразила Вероника, кинув на меня взгляд и улыбнувшись, отчего в моем организме произошел сбой. — Мне неинтересно слушать про ваши железяки, а вот в качестве зрителя не откажусь поприсутствовать. Я, кстати, зачислена в «Чистые Пруды». Со следующей недели начинаю учебу. Мне уже шьют костюм. Да еще формальности небольшие остались. Ну там папа сам разберется.

— Так это для тебя парту в нашем классе приготовили? — обрадовался я, делая вид, что только сейчас узнал про эту новость. На самом деле Лида по секрету шепнула, что у нас скоро появится еще одна княжна. Смысла не верить напарнице не было. Она все-таки общается с более информированными источниками, да с той же Ариной Голицыной, к примеру. С главой Учебного Совета у меня сложились весьма дружеские отношения. Ну, еще бы! Подняла на моей дуэли приличную сумму денег и сразу стала богатой невестой! Шучу, конечно. Не в деньгах дело, но в них, несомненно, таился корень сближения с Голицыной.

— Хочу надеяться, что для меня, — кокетливо повела плечами на бегу Вероника. — А где я буду сидеть?

— Второй ряд, напротив меня. Всех новичков отправляют на задворки.

— Приемлемо, — кивнула княжна. — Не люблю на виду учителей маячить. Всегда под их чутким взором чувствовала себя подопытной мышкой. Даже губы не подкрасить.

— Зачем красить губы во время урока? — рассмеялся я.

— Ты ничего не понимаешь, Мамонов, — фыркнула в ответ Вероника. — Так надо!

Мы какое-то время бежали молча, пока девушка вдруг не спросила:

— Ты какую Стихию пестуешь?

— Никакую, — откликнулся я бездумно и тут же обругал себя за свой длинный язык. Надо же так проколоться! Или на меня действуют чары красивой спутницы?

— Как это? — резко затормозила Вероника. — Но ведь на стадионе Болотного острова ты же отбил очень сильную магическую атаку! Ты же пошутил?

Пришлось тоже остановиться и вернуться обратно.

— Я специализируюсь на ориентальных