его мягкие губы прижимались к ее, в тот время как его руки обхватили девушку за талию, прижимая к себе все ближе и ближе.

Этого стоило подождать.

34. Плавящиеся корсеты

– Любовь, – провозгласил мистер Брук, с радостью и гордостью глядя на новоиспеченную миссис Брук, которая прямо-таки светилась красотой. – Это не только то, о чем пишут поэты. – Любящий муж сделал паузу и приобнял свою молодую жену, которая в ответ положила голову ему на плечо. – Говоря бессмертными словами самого Катулла: «Odi et amo. Quare id faciam fortasse…[10]».

Джо стояла в дверях вместе с Лори. У нее перехватило дух от этой свадебной сцены.

Мистер Брук и Мег.

Как замечательно они смотрятся вместе! И какая счастливая семья их окружает! Каким великолепным оказалось завершение сюжета в истории ее сестры, несмотря на все разговоры о капусте и прочих овощах.

Они отыскали свой путь, от слухов и домыслов, порожденных фантазией Джо, к чему-то более важному. Более человеческому и истинному.

Сидящая рядом с Мег мама Абба посмотрела на Джо и с удивлением перевела взгляд с дочери на Лори.

Джо почувствовала, как краснеет, и когда мама слегка мотнула головой в сторону лестницы, девушка кивнула в ответ и прошептала Лори на ухо:

– Мне кажется, мама все знает.

– Откуда? Этого не может быть, – так же шепотом ответил он.

– Ты же знаешь маму, Лори. Ей хватило одного взгляда на нас с другого конца комнаты.

– Это верно. Но остальные? Думаешь, они удивятся?

– Не больше, чем я, – отозвалась Джо.

– Не больше, чем мы, – согласился он, а затем крепко сжал руку Джо, прежде чем она направилась к лестнице, чтобы поговорить с мамой.

Джо застала маму на коленях перед кедровым сундуком возле небольшой тахты. Сундук был открыт, и от одного только зрелища у Джо заколотилось сердце. Поэтому что это был не просто сундук, а что-то вроде хранилища.

Для куколок Бет с фарфоровыми лицами. Для маленьких сестер Марч.

Для самого детства.

Мама достала самую потрепанную из кукол Бет – ее любимую, – но увидев выражение лица Джо, испугалась сама.

– Ты приняла его предложение, я угадала? – спросила она, не дав Джо времени опуститься на чисто выскобленный пол.

– Я не приняла его предложение, мама. В этот раз я попросила его руки.

Матушка выронила куклу и стиснула дочери руку.

– Ах, Джо.

– Скажи мне, что я правильно поступаю.

– Не мне судить, Джо. Как и не тебе решать, подходит ли Мег мистер Брук. Как ты его называла, кабачком?

– Капустой, – пристыженно пробормотала Джо.

– Ты должна быть смелой. Самой прокладывать жизненный путь. Делать собственный выбор. Как ты всегда и поступала.

– Мама. – Джо увидела слезы матери, почувствовав, как у самой на глаза на мокром месте.

Она обхватила руками колени, уставившись на стену возле кровати, стену, на которой Эми в детстве угольком рисовала сестер, пока те спали. Рисунки остались на ней до сих пор – вот они, четыре смазанные мордашки.

«Сейчас их трое».

«Совсем скоро будет двое».

– Все в порядке, Джо. Я знала, что так случится. Знала дольше, чем любая из вас. Просто… где-то в глубине души мне хочется немного поплакать. Всего на секундочку. Я потеряла Бет. Чуть было не потеряла Эми. Сегодня теряю Мег. А теперь и тебя.

– Неправда: ты нас не потеряла и никогда не потеряешь. – Джо по-прежнему изучала стену, с которой на нее смотрели четыре сестры. Только сейчас она заметила, что рисунок Эми изменился.

У третьей фигуры – той, что располагалась между опрятной Мег, растрепанной Джо и ангельской красоты Эми – была пара светящихся белых крыльев из размытой штукатурки, которые, казалось, обнимали всех четверых. Сестер, помимо этого, окружала широкая золотая полоса.

«Опоясаны золотым поясом».

Как рассказывал им отец.

«О, Эми».

«Как же тебе, наверное, было страшно – еще до болезни».

«Как же ты скучала по ней».

Матушка взяла Джо за руку.

– Ничего, Джо. Такова жизнь. Я потеряю тебя, а ты – меня. Потери неизбежны, моя дорогая.

Джо коснулась стены.

– Мне ее так не хватает, мама. Мне кажется… что в тот день я похоронила частичку себя. Вместе с Бет.

Слезы потекли рекой, и она ощущала их вкус на своем языке.

Мама Абба погладила дочь по лицу.

– Вы все потеряли что-то, Джо. Все. Я раньше утешала себя мыслью, что это часть вашего «Путешествия пилигрима» так же, как и моего. Что оно сделает нас, не знаю, сильнее.

– «Топи уныния»? – Джо вытерла слезы рукавом. – Нет, все ощущалось иначе. Будто мы сбились с пути. Уж я-то точно.

– Не только ты. Мег поспешила создать собственную семью с мистером Бруком…

– Словно спасаясь от нависшей над нами тени, – думала вслух Джо.

Мама кивнула.

– Эми любыми путями пыталась привлечь к себе немного внимания…

– В хорошем и плохом смысле, – улыбнулась Джо.

– Ваш отец, который запрятал собственное горе за болью раненых…

Мама Абба отвела взгляд, и Джо задумалась, сколько же невысказанной боли она, должно быть, перенесла за эти годы существования без него.

– Я как от огня убегала от всего, что может пробудить во мне чувства… – устало добавила Джо.

– Я злилась на отца потому, что тот уехал, и на Бет за то, что оставила нас. Но больше всего на Бога и на всех ангелов небесных за то, что забрали ее, – сказала мама, наконец подняв глаза на Джо. – И чуть было не забрали Эми. – Она покачала головой. – Я так долго носила в себе эту злость, Джо.

– Ох, мама. Ты никогда не говорила об этом. Я даже не подозревала. Ты не могла нам рассказать, да? Потому что пыталась скрепить нас, оставшихся, вместе?

– Нет, моя дорогая. Этим занималась ты. Я все корила себя, что позволяю тебе, обвиняла нас с отцом в том, что ты оказалась вынуждена делать это. А потом просто пустила все на самотек.

Джо погладила мать по щеке.

– Я хотела помочь, мама. Как могла.

– Знаю, Джо. По крайней мере, сейчас. И я уже примирилась с этим. Знаешь, из-за чего?

Джо помотала головой.

– Из-за тех писем, что стали сотнями приходить тебе. Из-за того, как твоя младшая сестра говорит о тебе, когда ты не слышишь. Из-за всех других сестер, которых ты никогда не встретишь и не узнаешь, но которым подарила веру в то, что и они могут поведать свою историю.

Джо чувствовала, как сильно бьется в груди ее сердце.

«Расскажи ей».

«Маме можно рассказать».

Она начала медленно, потому что никогда раньше не говорила об