– Были дни, мама, – один день в особенности, – когда мне казалось, что тень смерти над нами слишком огромна. Что от нее не скрыться. Не убежать. Я стояла у края Мельничной Плотины и думала, может быть, мне…

Матушка сгребла ее в объятия. Вот оно, не нуждающееся в словах утешительное тепло. Материнское тепло. Нежное касание рукава, запах накидки – все это было знакомо Джо с первых дней.

Джо рыдала так сильно, что едва ли могла говорить:

– Я думала… думала, что никто с таким мраком внутри не имеет права…

– Любить и быть любимым? – Мама поглаживала ее вздрагивающую кудрявую голову.

Джо кивнула, зарывшись лицом в мамино плечо.

– Видишь, какой итог. Потому что ты, Джозефина Марч, самая храбрая девочка из всех, кого я знаю. И эта девочка никогда не уходит с поля боя, если он не закончен. – Мама отстранилась и приподняла подбородок Джо твердой рукой. – В тебе нет ничего маленького, Джо. И я так горжусь, что ты моя дочь.

Джо с улыбкой смотрела, как матушка достает из рукава знакомый платок с вышитыми на нем крестиком инициалами «АМ» и вытирает дочери слезы.

– Ты меня благословляешь?

– Выйти замуж? За мальчика, который стал мне родным сыном? Ты сама как думаешь?

Улыбаясь, Джо взяла у матери платок.

– Я думаю, что выгляжу хуже, чем обычно.

Мама Абба бережно положила фарфоровых кукол Бет обратно в кедровый сундук и со стуком захлопнула крышку.

– Это твоя жизнь, Джо. Пиши ее, как тебе хочется. Главное, чтобы в ней не было лжи.

Никто, или почти никто, не заметил возвращения Джо и матери к гостям. Мег с Бруком танцевали с другими парами, дедушка Лоренс расхваливал Ханну за приготовленный обед, а мистер Марч доедал кусок торта из одной тарелки с Эми, которая вымазала кончик носа в креме – одним словом, стояла настоящая идиллия.

И только Лори не принимал участие в празднике, нервно расхаживая взад-вперед.

– Ну что? – Он взволнованно переводил взгляд с мамы Аббы на Джо, когда та вновь оказалась рядом. – Все хорошо? Что-то случилось?

– Да и… да. – Джо не находила подходящих слов, но ее глаза сияли любовью, и прежде чем она успела снова раскрыть рот, чтобы попытаться сформулировать мысль, он ее прервал:

– Подожди! – Лори сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда что-то миниатюрное и легкое. Он открыл коробочку и положил ее на ладонь девушки: внутри лежало кольцо с сапфирами и бриллиантами.

– Что это? – спросила Джо, вытаращив глаза.

– Оно принадлежало моей маме, – ответил Лори, откашлявшись. – И не переживай, я не дарил его Хэрриет. Она настояла на покупке кольца у модного ювелира в Нью-Йорка. Сама выбрала его в «Тиффани» и вернет обратно в магазин.

Хэрриет. Казалось, все это случилось так давно!

– Ты бы очень понравилась моей маме, Джо. Думая об этом, я чувствую…

– Что? – спросила Джо, прижимаясь к нему. У нее внезапно закружилась голова.

– Не знаю, как сказать. Просто… чувствую, и все тут. С тобой я так много всего испытываю. И так было всегда. Если спросишь меня, о чем я думаю или что чувствую…

– Что ты чувствуешь, Лори? – игриво поинтересовалась она.

– Все мои чувства – это ты. – Хрипло произнесенные слова шли прямиков из самого сердца. – Там, где ты – мой дом.

Она стиснула его руку.

– Теодор Лоренс, из тебя может выйти неплохой писатель.

– Нет уж, – ответил он, с улыбкой вздернув бровь. – Нашей семье хватит и одного.

«Нашей семье».

Джо придвинулась ближе, но он остановил ее.

– Пожалуйста, Джо. Позволь мне все сделать, как положено. Я так долго ждал этого момента. – Он медленно опустился на одно колено, наслаждаясь каждой секундой.

– О! – У нее из головы вылетели все слова. Ей было так радостно, что хотелось смеяться. И глядя на то, как счастлив он, она так и поступила.

Вокруг все затихло; Мег, Брук, мама с отцом, дедушка и Эми, замерев, смотрели, как Лори делает предложение Джо второй раз. Эми от удивления раскрыла рот, не веря своим глазам.

«Мне и самой не верится», – подумалось Джо.

Мег стояла, прильнув головой на плечо Брука. Смотрела Джо прямо в глаза, и в ее взгляде светилась сестринская любовь. Джо чувствовала, как слезы подступили к глазам, хотя Лори еще не успел что-либо произнести. Как будто и без того было сказано недостаточно.

– Согласна ли ты стать моей женой, Джо? – Вопрос в конце концов прозвучал. Что-то в голосе Лори казалось непривычным, будто он до сих пор не верил в то, что получит желаемый ответ. – Согласна? Знаю, что я недостоин, несовершенен. И все сделал неправильно… знаю…

Джо приложила палец к его губам.

– Ты знаешь меня, Тедди. Так же хорошо, как я знаю тебя. И этого достаточно, более чем достаточно. Все идеально.

Его глаза сверкали, но в этот раз что-то поменялось. Они сверкали от слез. Слезы текли по его счастливому лицу без стыда и смущения, почти с гордостью. Он утер их рукавом и рассмеялся.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Снодграсс.

Джо наклонилась и крепко сжала его руку.

Затем оперлась на вторую и тоже опустилась на колени, пока не оказалась лицом к лицу, в равном положении.

– Да, мистер Уэллер. Я выйду за вас замуж и буду любить, как любила всегда. Отныне и навсегда, старина.

– Старина Снод. – Лори обхватил руками ее лицо и, притянув к себе, поцеловал с такой страстью, что Джо казалось, будто ее обнимает само солнце.

От такого поцелуя можно было взорваться и исчезнуть.

Или, наоборот, стать всем на свете.

Как долго они этого ждали.

«Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя».

Джо отстранилась, тяжело дыша.

– Тедди!

Лори улыбнулся, переплетая пальцы рук.

– Точка плавления корсетов? Думаю, это она и есть. – Затем он приблизился губами к ее уху и прошептал: – И я совершенно уверен, что мы найдем ее снова… и снова… и снова.

На это она смогла лишь кивнуть. А Лори тем временем надел ей на палец кольцо. Джо ничего не оставалось, кроме как изумляться новообретенному ощущению.

Вся семья зааплодировала, и Джо с Лори вдруг вспомнили, что не одни.

И никогда не были.

Они были окружены любовью. Любовью к друг другу, к своей семье, – любовью, которая будет поддерживать и оберегать их на протяжении всей жизни.

И эта жизнь начинается прямо сейчас.

– За Джо и Лори, – подняла бокал Мег.

– За Черешневого Короля и его королеву, – поддержала ее Эми.

– За моих дорогих деток, – добавила матушка.

– Пусть они