Все скамьи огромного амфитеатра занимали фейри. Они были прекрасными и безобразными, некоторые мало чем отличалисьот людей, другие вообще не имели однообразной формы, но самое главное высоко на третьем ярусе располагалась огромная ложа в которой сидели самые высокопоставленные фейри одетые в сверкающие золотом и камнями одеяния. И среди этих пустых красавцев и красавиц идела его Веданика!

Заметив девушку, воин замер, жадно оглядывая высокую прическу, невесомое открытое платье, и полный равнодушия взгляд! Его любимая ведьма его не узнала! Сжав кулаки Дугал собрался закричать, чтобы его заметили, но тут его отвлек оруженосец:

— Мессир, если хотите, чтобы вас заметили, вы должны выиграть бой! — сказал он, и указал на другой конец поля, где к поединку готовился фейри в черных, как ночь доспехах.

Выбора у Гвина не оставалось. Сердце екнуло в груди, и он решительно принялся осматривать подпруги, упряж и оружие.

— Вы можете не волноваться мессир, — скрывая улыбку сказал юноша, одной рукой поднимая тяжелый ристальный щит, — все оружие надежно.

— Настоящий воин должен доверять своему оружию, качнул головой «ястреб» и завершил осмотр проверкой попоны — в его памяти сохранилось немало историй про колючки, выбивающие рыцарей из седла.

Вот затрубили трубы, взмыли вверх вымпелы и флаги, сидящие на простых деревянных скамьях фейри пожали друг другу руки, делая ставки на рыцарей и вот уже Дугал в седле, несется навстречу черной машине смерти, думая, что умереть на глазах Веданики не так и страшно, только бы узнала!

Удар! Страшный треск, ржание коней, легкость в левой руке — щиты разбиты! Конь тяжело добрался до конца поля и затанцевал на месте, словно выравнивая неудобного всадника. Подскочивший оруженосец перехватил повод, помог развернуть жеребца, подал второй щит, уже меньшего размера, а вместо копья — меч. Снова трубы, вымпелы и крики зрителей, тяжелая рысь и кружение на месте. Мечи сталкивались со страшным скрежетом, искры падали на песок арены, и все казалось страшной смертельной игрой…Вспомнив детство Дугал извернулся и нанес противнику внезапный удар в колено! Фейри покачнулся, потерял стремя и трибуны взорвались аплодисментами: победа!

Третий тур проходил без коней. Каплевидный шит, полуоткрытый шлем, булава и длинный кинжал. Вооружение было экзотичным, но «ястреб» быстро сообразил, что ситуация мало отличается от охоты на преступников, и его основная задача не убить, а оглушить. Попрыгать пришлось. Фейри был явно не новичок и не смотря на кажущееся изящество и хрупкость бил так, что металлические пластины панциря дрожали перед тем, ка кпрогунться. Двигался ферришин так плавно, перетекая из одной стойки в другую, что иногда Гвин с трудом замечал смену опрной ноги или подготовку к развороту. Он присматривался, уклонялся, отходил, а потом в какой-то момент собрав все силы подпрыгнул и обрушил на шлем фейри вес своего тела. Оглушенный противник упал и трибуны вновь взорвались овайиями.

Победителя награждали в той самой ложе. Пошатываясь от усталости и боли, «ястреб» поднялся на третий ярус своими ногами, и не слушая славословий представительного мужчины в дорогой мантии уставился на Веданику. Девушка сидела в самом дальнем углу, спокойная и даже равнодушная к окружающим, но когда на шею Гвина опустился душистый венок, она на миг подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Один миг! А на воина словно кипятком плеснули, столько в этом взгляде было любви, надежды, мольбы о прощении.

Он понял. Не зря ведьмочка тут, среди пышно разодетых лордов и леди волшебного мира. Потому и не смотрит на него — боиться, что кинувшись на шею погубит, вызвав недовольство тех, кто окружает их сейчас. Опустив ресницы Дугал едва заметно кивнул и постарался преедать взглядом то, что бурлило в душе: любовь, нежность, бешеное желание защитить и просьба быть стойкой, ка кникогда!

Едва закончилсь церемония награждения, как в голове у «ястреба» зашумело, и он снова очутился на пустоши. Один взгляд, не так уж и мало. Минута рядом — как бесконечность, вот только теперь он снова у шатра один, а все тело болит покрытое синяками.

День или два Дугал держался, залечивая раны, вспоминая Веданику в новом облике, а потом пришла тоска. Воин сидел у огня, забывая подкладывать в него новые ветки, смотрел, как разлетается пепел и не двигался с места. Тогда из огня выбрался новый фейри — толстопузый старичок с бородой, похожей на сноп искр. Скрипя и потрескивая, он предложил Дугалу новый шанс увидеть Веданику. «Ястреб» не колеблясь согласился и тотчас оказался у входа в пещеру. Рядом стоял тот самый пузанчик:

— Иди туда, — махнул он рукой на узкий лаз, — дойди до конца и принеси сундучок, что стоит там.

Дугал осомтрел себя: на нем были кожаные шатны, мягкие сапоги с шипастыми подковками, кожаная куртка и перчатки, волосы спрятаны под темный платок, экипировка, подходящая для темных лазов. Вместо фонаря ему в руку ткнулся светлячок, оказавшийся мелким мальчишкой, сияющим, словно пучок свечей. Медлить вздыхать и капризничать воин не стал. Подошел к пещере, сотворил знак светлых, от которого «фонарик» пискнув едва не погас и пополз внутрь.

О, многие храбрые и гордые рыцари отказались бы от такого испытания: как это мужчина и воин будет ползти по узкому коридору на четвереньках? А кое-где протискиваться на животе, молясь, чтобы не рухнул подозрительно шуршаший свод? Да разве может благородный рыцарь выражаться такими словами, угодив в пещеру полную летучих мышей? Но «ястребу» было плевать. Он шел на все, чтобы увидеть свою Веданику, обнять, сказать о своих чувствах, или хотя бы на миг коснуться ее руки!

Сундучок он отыскал в самой дальней пещере. Скромный железный ящичек спокойно стоял у дальней стены в сухой опрятной пещерке среди песка, намытого когда-то подземной рекой. Увидев находку, «светлячок» затрепетал:

— Что медлишь? Открывай!

Гвин вспомнил, что почти все фейри не любят железо, и медленно склонился к сундучку, медленно взял его в руки, а потом проговорил в пустоту:

— Я открою его только тогда, когда увижусь с Веданикой!

Рядом зашипело, заворчало и заурчало на разные голоса, но «Ястреб» невозмутимо подошел к провалу, на дне которого шумела вода, способная стать препятствием для фейри:

— Или брошу сундучок туда!

Рядом тотчас оказалась самая безобразная морда чудовища, которую только мог вообразить человеческий мозг:

— Не посмеешшшш! — прошипела она, — тууууут остааанешшшссся!

— Останусь, — согласился Дугал, — но без Веданики это все равно не жизнь.

Морды еще повыли, пошуршали, поскрежетали чудовищными когтями по камню, а потом перед мужчиной открылось некое подобие овального окна, за которым было видно его ведьмочку. Она сидела у колыбели и баюкала довольно крупного младенца, что-то напевая, меняла ему пеленки, качала на руках и даже улыбалась. Сердце пропустило удар. Гвин понял, что слишком долго бродил в пещере, коли за это время ведьмочка успела смириться со своим пленом, выйти замуж, выносить и родить ребенка. А голоса вокруг нашептывали: