— Почему нет, Рэмиан? Впусти меня. Я хочу этого… Хотя бы немного. Меня разорвёт на части от эмоций, если ты не разделишь их со мной. Попробуй…

— Ты даже не представляешь, о чём ты просишь, — Рэмиан словно пьян. Он с удивлением смотрит на свои руки, поднимающиеся ко мне. Его сильные пальцы сжимают грудь, заставив меня простонать, дёрнуть на месте и податься вперёд, подставляясь под грубоватую ласку.

— Хочу… — шепчу я, наклоняясь над его губами, — впусти… Возьми. Столько, сколько посчитаешь нужным.

— Я не думаю, что тебе понравится. Полностью, со мной… Это будет одна из твоих самых глупых ошибок, Кейт — мучительно стонет Рэмиан, уже сдаваясь. Моя энергия по капле просачивается к нему, и он жадно припадает к источнику.

— На столько, на сколько захочешь… Я не поверну назад. Это кажется жизненно необходимым. Пожалуйста, Рэм…

— Как?

— Рэми-и-и-ан, — протягиваю я его имя, катая на языке перед тем, как вновь начать целовать его, — Рэм… Рэм… Мне так нравится. Можно?..

— Ты сведёшь меня с ума или вывернешь наизнанку, — отзывается Рэмиан, жадно вгрызаясь в мой ротик, — уже вывернула и продолжаешь менять меня собой.

Я замираю на месте, чувствуя, как он пьёт из меня не только горячие, влажные поцелуи, но и меня — тоже, пробует на вкус, присасывается, дурея от силы источника, и заставляет себя оторваться. С сожалением.

— Упрямый, — улыбаюсь я, — кажется, что должно быть совсем наоборот, да?

Почему я тебя уговариваю, а не ты меня?

— Мне нравится. Ты сейчас совершенно невероятная. Такая нетерпеливая и настойчивая. Не останавливаешься ни перед чем.

— Нарочно дразнишь и удерживаешь меня на расстоянии сейчас? Ты? Ни за что бы не поверила…

Я спускаюсь ниже, отодвигаюсь только для того, чтобы начать снимать с себя одежду Глаза Рэмиана загораются нетерпеливым огнём. Демоническим и таким собственническим, что этим взглядом можно спалить остатки одежды на мне дотла и им же обернуться, укрывшись от других взглядов. Рэмиан сглатывает, предупреждая:

— Ты пожалеешь. Всегда жалеешь. Не сразу, но потом… Чуть позже. Будешь проклинать эту связь между нами и ненавидеть меня.

— Нет. Я не пожалею. Только если ты не заставишь меня жалеть о своём поступке.

Но ты же не заставишь? Я хочу тебя. Всего. Несмотря ни на что. И возможно это точно убьёт меня рано или поздно, но не могу сдержаться. Это сильнее меня.

Больше. Нужнее. Быть с тобой оказывается для меня нужнее, чем собственное спокойствие.

Я пробираюсь руками под футболку Рэмиана, обводя пальцами мышцы пресса и груди. Его разгорячённая кожа дрожит под моими пальцами. Рэм перехватывает мои руки и целует ладони по очереди, глядя при этом в глаза.

— Ты точно этого хочешь?

— Зачем ты спрашиваешь и останавливаешь меня сейчас? — нетерпеливо спрашиваю я, ёрзаю, сидя на нём. При соприкосновении наших тел Рэм начинает чаще дышать и выглядит так, как будто сейчас точно сорвётся. И мне до безумия хочется увидеть, как это произойдёт. Почувствовать на себе.

— Не хочу, чтобы тебя передёргивало от отвращения, Кейт.

Рэмиан качает головой, постучав кулаком по своей груди.

— Там, внутри ты не найдёшь ничего хорошего. Абсолютно. Ты лишний раз убедишься в моей жестокости и непреклонности, в моей оголтелой жажде брать.

Разочаруешься и будешь топить меня своим холодным пренебрежением.

— Я попробую, — выдыхаю я, заставляя его поднять руки, чтобы стянуть с футболку. Не удержавшись, начинаю целовать его тело, пробуя языком его на вкус.

Рэмиан дёргает меня на себя, заставляя подняться.

— Ты меня не остановишь, Рэм. Потому что тебе хочется этого не меньше моего.

— Последнее предупреждение, Кейт. Знаешь, что ты просишь? Ты заглянешь всюду, абсолютно. И ты увидишь много чего, что придётся тебе не по вкусу. Я не отдавал приказа убивать твоих родных, но был бы рад это сделать. Чтобы оставить тебя у себя. Я затолкал их в самую глубокую и вонючую дыру нарочно, чтобы они оттуда не выбрались живыми до конца своих дней.

Рэмиан словно выкладывает последний козырь, бьёт им меня наотмашь по лицу.

Но я… Может быть, я самая плохая дочь и сестра, но я, как изголодавшееся животное, трусь щеками о горячие ладони Тирана, говорящего о том, как он хотел бы уничтожить всех дорогих мне людей. Я была зла и рассержена. И моя злоба покалечила невиновного, но внутри полыхнуло и погасло. Мне приходится выискивать в себе крохи недовольства Рэмианом, чтобы слепить из них колосса ненависти на глиняных ногах.

И я впервые не хочу ничего нарочно выискивать и раздувать пламя злости. Оно всё равно погаснет.

— Всё равно. Я понимаю. Знаю. Это ужасно, но я всё равно не могу удержаться.

Как видишь, различий между нами не так уж много, — улыбаюсь я, чувствуя, как горячие слёзы текут по моим щекам.

— Больше всего меня раздражают твои слёзы, — задумчиво говорит Рэмиан, смахивая слезинки пальцами. Он слизывает языком солоноватую влагу со своего пальца.

— Они меня раздражают, потому что я сам — их причина, — усмехается он, — должно быть наоборот…

— Будет.

— Ты так уверена в этом?

— Нет. Не уверена. Но я тебе доверяю, — говорю я, глядя ему в глаза.

«Я тебе доверяю…»

Всего три слова, которыми Кейт вскрывает меня, как консервную банку, и вытряхивает её содержимое.

Я сглатываю и чувствую себя впервые намного слабее и неувереннее, мельче, хуже… Гораздо хуже, чем она, искрящаяся от нетерпения. Влажная, полная желания. Я чувствую запах её податливого лона и уже смакую его на своём языке, как если бы жадно вылизывал её. Всю.

— Ты отчаянная девчонка, Кейт, — голос хриплый и в глотке адово пекло, царапающее изнутри.

Тяну Кейт к себе, прикусив пухлые, тёмные губешки, ставшие ещё темнее из-за прилившей к ним крови.

— Не хочу, чтобы ты потом жалела, — последняя попытка увернуться от неизбежного слияния.

— Не хочу жалеть, что не попробовала, — возражает Кейт.

— А чего ты хочешь на самом деле, Кейтлин Роу?

Её глаза сейчас напоминают калейдоскоп: выражение сменяется так стремительно, что я не успеваю считать его, просто замираю, обездвиженный красотой Кейт.

— Тебя. С тобой. Каково это, принадлежать полностью? Безраздельно?

— Если бы я это знал сам…

— Поэтому удерживаешься? Из-за страха неизвестности.

— Разочарована?

— Нет. Приятно знать, что ты боишься того же, что и я.

Кейтлин озорно улыбается. Так, должно быть улыбаются дети, бесхитростно сообщая о своей шалости. Её улыбка горячим лучом солнца скользит по моему лицу.