— Считала, — без особого энтузиазма согласился Олег. — Теперь это уже не важно. Я говорил: действия Паразита не просматриваются в вероятностном поле. Да и чтобы понять, чем является жизнеформа, надо столкнуться с ней лицом к лицу. Ты знаешь, во что Тварь превращает мир. Ты сражался с ее агентами. Наконец, ты видел их внутреннюю суть…

— Что же твоя оппозиция на нее не посмотрела, а? Все бы сразу поняла, во всем разобралась…

— Геннадий, на Паразита нельзя просто посмотреть. Малейшее взаимодействие на любом доступном уровне — и ты инфицирован. К жизнеформе нельзя прикоснуться и остаться прежним. Да, споре понадобится какое-то время, чтобы вызреть, однако исход один — ты становишься частью живой системы.

— Ага, конечно. Только вот что странно. Если вы так усиленно предохраняетесь, непонятно, зачем ты сопровождал меня к Аури — планете, насквозь пропитанной этой дрянью. Не боялся подцепить заразу, а, Наблюдатель?

Олег молча слушал разоблачение. Слушал и улыбался. И от этой улыбки по спине вдруг пробежал холодок. Последние кусочки мозаики пришли в движение, вставая на отведенные им места.

— Ты и сам догадался. — Уголки губ дрогнули. — Я болен, Гена. Болен так же, как и ты. Задача силового вектора — защищать других. И силовым вектором при необходимости можно пожертвовать… — Олег вздохнул. — Зато я, как и ты, видел Паразита изнутри и знаю, чем он является на самом деле.

— Сколько тебе осталось? — почему-то шепотом спросил я.

— Немного. Впрочем, ждать последней черты неразумно. Цена ошибки слишком велика. Два десятка инфицированных элиан создали потенциал, достаточный для распространения Паразита по всей Элии. Представь, что может натворить переметнувшийся на сторону врага Наблюдатель?

— Бред какой-то. — Я скрестил руки на груди. — Ну ладно, элиане в точности не знают, с кем имеют дело, но вы-то, всемогущие всезнайки, неужели не сможете сопротивляться чужому давлению?

— Не будет никакого давления. — Олег отрицательно качнул головой. — Пройдет совсем немного времени, и творения Паразита перестанут казаться безобразными. Зараженный увидит в них логику. А потом у него возникнет потребность помогать в строительстве нового порядка…

— И как скоро? — Я задал вопрос в безличной форме, только толку? Все мои разрушительные способности не мешали Наблюдателю видеть меня насквозь.

— Не знаю. — Олег едва заметно шевельнул плечами. — Ты как башня, дотянувшаяся до неба. Башня, опирающаяся на тысячи подпорок. И сказать, когда сломается одна из них, невозможно. Мы кроили и перекраивали твой организм десятки раз. Оптимизировали твою психосферу, помогли адаптировать Тень. Мы подвели тебя к пределу, к границе того, на что человек способен в принципе. Но… ты слишком часто переступал черту. Прости, я не знаю, где и когда возникнет трещина, которая обрушит конструкцию. Прости.

— Выходит, я так и остался просто конструкцией…

— Геннадий…

— Да заткнись уже, все я понимаю. Взращиватель юных талантов… — Я вскочил, сделал несколько шагов по кругу, до боли сжимая кулаки. — И что произойдет после обрушения?

— Не знаю… — Олег развел руками. — Вероятно, все зависит от того, что именно инициирует распад. Возможно, твое сознание полностью вывалится на уровень пси-взаимодействий, и ты просто перестанешь чувствовать тело. Возможно, Тень выйдет из-под контроля, как тогда на Земле. Возможен ее конфликт с частичкой Паразита. Наверняка возможны и иные комбинации…

— Первый вариант мне даже в чем-то понравился. — Я растянулся на кровати-подушке.

— К сожалению, он не исключает последующей реализации остальных, — пробормотал Наблюдатель. — Даже если спасти тело от истощения.

— Замечательно. Просто замечательно. — Не вставая, я вытянул руки и захлопал в ладоши. — Итак, смертельно больной бог подтвердил диагноз, поставленный мне его мертвым братцем, при этом деликатно сделав вид, что в моей скорой гибели он как бы и не виноват. Ну, скажи, больной бог, что же тебе от меня надо? — Я перевернулся на бок. — Почему вы не можете справиться с Паразитом сами? Неужели я — та самая мышка, которой не хватало, чтобы вытянуть репку?

— Нет. — Олег был само терпение. — Ты единственный, кто сможет ухватиться за репку. Я уже говорил, Паразит в своем логове почти неуязвим. Даже с помощью Теней нам не удастся подобраться к одному из нервных узлов. В твоем случае все иначе. Живущая в тебе спора развилась достаточно, чтобы сыграть роль пароля, карты допуска. Тебя пропустят внутрь. А дальше… Если все пройдет удачно, ты сумеешь впрыснуть пси-яд, заставишь эту Тварь раскрыться. И тогда ударим мы. Не по физическому воплощению — это бесполезно, — по каналу, связывающему Паразита с внешним миром, с реальностью, лежащей за пределами нашей Вселенной.

Если повезет, нам удастся отсечь жизнеформу от внешней составляющей, заставить жить по законам нашего мира. Вот и все, что мы можем сделать.

— Потрясающе. Нет, правда. — Я сел. — То, с какой непосредственностью ты выбрал место моей могилы, восхищает. Знаешь, в чем между нами разница, Наблюдатель? Ты отправился в крестовый поход против Паразита по своей воле. А вот у меня свободы выбора не было с самого начала. Прав был Кэлеон, плевать вы на нас хотели. Загребаете жар чужими руками… Ответь, Наблюдатель, назови хоть одну причину, почему я должен жертвовать собой и ложиться костьми рядом с вами? После бесконечной лжи. После того, как вы подписали мне приговор и даже не поставили в известность. Давай, я много не прошу! Всего одну причину, почему я должен пойти и сдохнуть, выполняя работу, для которой у вас кишка тонка?! Почему я должен это сделать, а? Почему?!

Задохнувшись, я остановился. Олег разглядывал меня с безразличным видом. Всеведущий бог. Умирающий и, что много хуже, не способный выполнить свое предназначение. Бог, вынужденный обратиться за помощью к простому смертному, который не понимает того, что понимает он. К смертному, которому не безразлична собственная жизнь. Который хочет сам, без чужих подсказок решать, ради чего жить и за что умирать.

Интересно, способны Наблюдатели испытывать раздражение, усталость, снисхождение? Способны они забавляться выходками примитивного самонадеянного землянина, считающего, что ему известно, как лучше, и возмущающегося, когда все решают за него? Или я, несмотря на все свои сверхспособности, остался для них вероятностным облаком, чьи действия полностью просчитываются? И которого можно склонить к чему угодно выбором правильной последовательности событий, реплик и действий? Как в примитивной компьютерной игре… Ну же, Наблюдатель. Попробуй, убеди меня. Скажи, почему?

— Потому что это наш мир, Геннадий. — Олег грустно улыбнулся. — И другого у нас нет.

Сухая ватная тишина. Даже комариный зуд, проникающий, казалось, в каждую косточку, каждую клетку тела, затих. Корабль висел над мертвой планетой — планетой, которую я убил своими руками.

Элианский исследовательский центр жил прежней жизнью. Хотя, судя по пси-отклику, исследователей поубавилось. Неподалеку — протяни руку — три корабля и вновь ожившая орбитальная станция.