мы можем вынести, конечно, лишь предварительно, конкретные суждения и оценки относительно исследования, предпринимаемого в первых двух главах ФА.

1. О предмете исследования в ФА. В целом понятно, что речь (пока) идет по преимуществу о таких понятиях, как (натуральное) число (Anzahl), множественность (Vielheit), совокупность (Inbegriff), причем ставится задача максимально конкретного и точного исследования происхождения (Ursprung) этих (и других) «числовых» понятий (Zahlbegriffe), взятых, на чем настаивает Гуссерль, в качестве всеобщих понятий. Нам необходимо тоже конкретно и точно определить, что все это означает для ФА Гуссерля.

1а). К теме «происхождения» – Ursprung. Сначала резюмируем сказанное о тех аспектах, которых Гуссерль в ФА очень бегло касается, но которыми он не собирается заниматься и не занимается сколько-нибудь специально и обстоятельно. Во-первых, не исследуются те стороны возникновения, происхождения и т. д. числовых понятий, которые могут уясняться из изучения истории человечества, так или иначе связанной с общеисторическим генезисом интересующих автора ФА числовых понятий, с особенностями исторического опыта отдельных народов, с наблюдениями за сохранившимися анклавами исторических реликтов на более поздних этапах истории, – с их исключительно интересными свидетельствами истории языка и т. д. Ибо внимание Гуссерля перенесено на индивидуальное сознание, на его процессы и акты. Но сразу же необходимо подчеркнуть, что «Ursrung» в смысле становления индивидуального сознания начиная от периодов детства до формирования «зрелого» опыта тоже не входит в кадр гуссерлевского исследования.

Другие вообще-то существующие, но не привлекающие внимания Гуссерля в ФА аспекты темы «Ursprung» (тоже применительно к возникновению числовых понятий) для нашей темы ещё интереснее. Здесь можно, скажем, заниматься психологией в прямом экспериментальном смысле, наблюдая за тем, как люди реально считают, производят арифметические операции, как они усваивают и понимают числовые понятия и т. д. Но и этот аспект, в сущности, не присутствует в ФА (за исключением беглых ссылок на работы, подобные «Психологии звука» К. Штумпфа, где такие исследования порой обобщаются; но и в этих случаях Гуссерль, как мы увидим, обращает внимание скорее не на экспериментальные детали, а на теоретические идеи и различения).

Теперь, когда показано, какие аспекты темы «Ursprung» не исследуются Гуссерлем, постараемся – опираясь на уже разобранный материал – максимально точно определить, что именно и конкретно подразумевается автором ФА, когда он употребляет, применительно к числовым понятиям, слова «Ursprung» (происхождение), «Entstehung» (возникновение) и т. д.

Аспект происхождения исследуется прежде всего вот в какой связи: отправной точкой становятся уже приобретшие всеобщее содержание и значение числовые понятия (и соответствующие операции – счет, исчисления, измерения), а от них предполагается как бы опустить перпендикуляры на плоскости индивидуального опыта. Но какого именно? В этом – суть вопроса. Имеется в виду рассмотреть: а) всеобщий, неэмпирический (то есть ни к какому отдельному человеку непосредственно не относимый) опыт индивида, взятый в качестве б) «внутреннего опыта», «духовной деятельности», “«рефлексии», функционирования сознания (эти традиционные понятия философии постоянно употребляются) и проанализированный в) с точки зрения доступных фиксированию, описанию, наблюдению актов (прежде всего представлений, Vorstellungen), которые г) необходимы и достаточны для возникновения именно числовых понятий.

Надо понять, что найти в чистом виде подобный комплексный «объект» исследования – где-то в окружающем мире, в повседневной деятельности, даже в «идеальном мире» культуры, научных дисциплин – совершенно невозможно. Ибо Гуссерль такой объект, вернее сферы, измерения исследования свободно, произвольно конструирует, синтезирует. Подобная процедура, впрочем, типична для процессов разработки научных теорий.

2. Если мы поймем и учтем это, станет ясен характер отбора Гуссерлем материала, в частности, теорий, которые он изучает, учитывает – как и то, почему он так решительно и сурово подвергает критике некоторые концепции весьма почтенных авторов. Его интересуют те, и только те теории, которые могут пролить свет на выявление генезиса числовых понятий – но генезиса только в избранных ранним Гуссерлем смысле и значении, с исключением всех других аспектов и оттенков генетического подхода.

И тогда любые возражения Гуссерлю, которые вообще-то были бы правомерны, но не укладывались бы в избранные им совершенно специфические рамки исследования, били бы мимо цели. Ведь Гуссерль не возражает, что обращение ко времени и пространству на каких-то этапах становления числовых понятий играли свою роль. Однако он не согласен с тем, что на этапе, когда и человечество в целом, и отдельные люди обладают, по крайней мере, в науках всеобщими понятиями числа, множества и т. д., факторы времени и пространства (вообще-то достаточно важные) необходимо, непосредственно, эксплицитно «включены» в содержание понятия числа (Anzahl) и других числовых понятий. Полагаю, в утверждениях этого рода Гуссерль в принципе прав. Когда перед (взрослым) современным человеком и человечеством простирается мир уже «обретенных», т. е. всеобщих чисел, числовых понятий, операций, – тогда людям (опять-таки в принципе) не важно, когда и как индивиды очень далеких эпох только учились считать, обращаясь к материальным, пространственным предметам, как и когда они стали делать это применительно к «идеальным» предметам. Столь же не важно практически, какую роль в этих процессах уже сыграли обращения к «факторам» времени и его исчисления. Аналогичным образом можно признать оправданными примеры и доводы Гуссерля, связанные с темами различения и отождествления. И эти процедуры, видимо, играли и играют свою роль на каких-то этапах генезиса числовых понятий – но не на тех, которые интересуют Гуссерля в ФА.

2а. Отсюда отчасти проясняется то, какое отношение поиск Гуссерля реально имеет к таким наукам, как психология, философия, логика. Полагаю, непредубежденный читатель согласится с тем, что в ФА имеет место характерный парадокс. С одной стороны, Гуссерль неоднократно говорит о том, что осуществляет психологический и логический анализ происхождения числа. В каком смысле и почему речь идет о логике, вполне ясно, если принять в расчет «точку отправления» – всеобщие, «готовые» понятия числа (и числового ряда), уже оставившие позади процессы своего исторического становления. Что касается многочисленных упоминаний о «психологии», о «психических актах», то это требует критического рассмотрения. Ибо, с другой стороны, реального – в собственном, более узком смысле – психологического материала в проанализированных разделах весьма мало. Мы видели: авторы, идеи которых разбирает здесь Гуссерль – это по преимуществу философы и логики. А их произведения, которые цитируются, – это «Опыт о человеческом разуме» Локка, «Система дедуктивной и индуктивной логики» Дж. Ст. Милля. «Критика чистого разума» Канта, «Логика» А. Бена и «Логика» Хр. Зигварта, «История материализма» Ф. Ланге, «Теоретико-познавательная логика» В. Шуппе, «Принципы науки» Джевонса. Собственно, из «психологов» в более специальном значении слова упоминаются Брентано и Штумпф. Но хорошо известно, что и они – ярко выраженные философствующие психологи.

Уже это заставляет по крайней мере задуматься над тем, действительно ли осуществляемое в ФА исследование было психологическим в прямом, специальном смысле