Гуссерль вполне одобряет, ибо сам в ФА работает – хотя и с иными методами и результатами – в том же целостном поле, что и Зигварт, а также и некоторые другие разбираемые авторы. Это, кстати, в общем виде служит ему поддержкой в самом обращении к сфере представлений, обращении к иному психологическому, т. е. здесь – отнесенному именно к науке психологии, материалу. Главная мысль в анализе Гуссерля: Зигварт и другие логики (они же – психологи) уже говорят не на чистом логическом языке, но вплетают сюда идею деятельности, и не просто деятельности как таковой (что, можно сказать, есть уже у Гегеля, хотя Гуссерль о нем, разумеется, не упоминает), но деятельности сознания и через сознание. Гуссерль вполне одобряет такой поворот, (пока) не находя для его спецификации другого слова, кроме прилагательного «психологический».

В чем он не согласен и с Зигвартом, и с другими авторами, так это в определении у них характера этой деятельности. Для разъяснения приведу выдержки из зигвартовской «Логики», фигурирующие в качестве цитат в гуссерлевской ФА. Зигварт, по Гуссерлю, имеет в виду судящую деятельность (Urteilstӓtigkeit), т. е. имеющую место при вынесении суждений.

И здесь Гуссерль все же критикует концепцию философа, логика и психолога Зигварта. Почему же? Во-первых, он думает, что деятельность сознания, которая функциональна для возникновения общих и всеобщих понятий (здесь: математически-всеобщих) – шире, чем «судящая», т. е. связанная с суждениями, деятельность, на которой все-таки сосредоточился Зигварт. Ибо интересующие Гуссерля «представления», сама деятельность «анализирования» (des Analysieren) не входят у Зигварта в кадр рассмотрения (in Betracht–631). Во-вторых, Зигварт, хоть и зная о типичных для соответствующей литературы тонких и специальных (одновременно психологических, логических, философских – это NB) дифференциациях,[184] – не вдается специально в более конкретное исследование той деятельности, которая прежде всего интересует Гуссерля. Да и другие психологи, логики, философы, по Гуссерлю, ею не интересовались.

Речь идет специально о той работе сознания, которая причастна к столь интересующим Гуссерля процессам «анализирования». А ведь он полагает: именно двигаясь вдоль такой (условно выделенной) деятельности, можно с одной стороны, опереться на тот несомненный факт, что мы получаем сведения, знания об анализе и уже что-то знаем, благодаря представлениям-воспоминаниям о еще непроанализированном целом, о различиях между этой прежней и вновь достигнутой стадиями осознания. На деле, заключает Гуссерль после тщательной критической проработки зигвартовой «Логики», здесь имеет место противоречие: её автор не имеет в виду иную психическую деятельность (andere psychische Tätigkeit), нежели специально сопряженную с суждениями. Например, не прорабатывается, не исследуется деятельность самого анализирования (das Analysieren). «Если всё это верно, – заключает Гуссерль II главу ФА, – тогда делается лишним, теряет всякую почву под ногами такое понимание, в соответствии с которым хотят, чтобы понятие различия, большинства и числа возникало бы из рефлексии на деятельность различения в смысле анализирования» (6320–24).

Но дело не только в этом как будто формальном или процедурном отличии подхода автора ФА даже от тех господствовавших в современной ему психологии подходов, к которым он подчас относится одобрительно. Главное: они все же предлагают не тот путь, на который хочет выбраться Гуссерль.

Должна заметить, что последние страницы II главы ФА представляются мне неясными именно относительно того, как Гуссерлю рисуется «тот самый путь», на который он мечтает вступить. Возможно, и самому будущему основателю феноменологии этот путь не рисовался с полной ясностью…

3. Отношения, «физические» и «психические» феномены

(III глава «Философии арифметики»)

Глава носит общее название «Психологическая природа коллективного объединения». В самом начале её автор, как бы оглядываясь на уже проделанную в ФА работу (Rückblick), уместно прочерчивает и главные теоретические линии, проступившие в предшествующих главах, и основные понятия, там задействованные.

«Мы предприняли [попытку] выявить происхождение (Urspung) понятий множества и числа», для чего, считает Гуссерль, было необходимо «точно представить взору конкретные феномены, от которых они были абстрагированы» (646–9).

Итак, снова подчеркнем это, в центре внимания автора ФА именно в данной главе – совершенно особые, специально выделенные проблемы: процедуры «объединения представлений» в «единое представление их совокупности (Inbegriff)». О чем читателю никак нельзя забывать; не надо пытаться подставить сюда, как нередко делают интерпретаторы, совсем другие, негуссерлевские сюжеты. Особые трудности, отмечает автор ФА, состояли в поиске «перехода от этих данностей к всеобщим понятиям» (6410–12).

Единственное, что, согласно Гуссерлю, могло попасть в кадр рассмотрения, было «соединение (Verbindung) объектов в единое представление их совокупности (Inbegriff)» (6415–18). Сами математические результаты, добавляет Гуссерль, ясно даны для анализа изначально (lagen klar zutage) как «готовое» знание – в виде «конкретных множеств, или Inbegriffe» (649–10).

Свою более конкретную задачу в III главе Гуссерль видит в том, чтобы дать «более точную характеристику вида этого соединения» (6418–19 курсив мой. – Н. М.). Одновременно осуществлялась проверка «ряда теорий о происхождении и содержании понятий множества (Viellheit) и числа (Anzahl), которые, взятые вместе – из-за неправильных пониманий (Miβverständnissen), касающихся представленного здесь синтеза, – потерпели крах» (6420–23). Единственной из разобранных теорий, которая частично удовлетворяет принципу научности (Wissenschaftlichkeit), является, по мнению Гуссерля, теория различений (Unterscheidungstheorie) (655–6). О ней в этой относительно краткой главе (она занимает 12 страниц) автор ФА будет говорить несколько позже. Но несмотря на неудовлетворительный общий результат, продолжает Гуссерль, они, эти теории, по крайней мере обратили наше внимание на важное психологическое предварительное условие: «всякое коллигируемое (тесно объединяемое. – Н. М.) содержание должно быть для себя (für sich) замеченным» (6425–30). В ходе предшествующего (во II главе ФА) разбора соответствующих теорий, уверяет автор ФА, «мы познакомились с временем (die Zeit) как психологическим предварительным условием числа» (653–4). Здесь, кстати, очевидно то, о чем у нас речь особо шла и ранее: прилагательное «психологический» имеет в ФА весьма широком совокупное значение, лишь частично относящееся к науке психологии, а здесь – к небольшому спектру скорее философско-математических сюжетов. Вот главное, что фактически означает (здесь и в других местах ФА) слово «психологический»: речь пойдет, во-первых, о процедурах сознания, во-вторых и именно, о процедурах «объединяющих», коллигирующих, в-третьих, о выявлении генезиса в сознании (Ursprung), при «детальном, взвешенном обсуждении» (detallierte Erwägung), отдельных связей, отношений (6515), в-четвертых, об обязательной процедуре замеченности, т. е. специальной отрефлектированности как раз объединяющих процессов и процедур. Иными словами, совокупный смысл того синтеза, который на самом деле мыслит отследить и выявить Гуссерль, никак не соответствует здесь узкому пониманию как будто лишь дисциплинарно разбираемого термина. Знаток уже развитых концепций Гуссерля – на её стадии феноменологических разработок – может заметить, что