же отдать его в какие-нибудь надежные руки.

И тут он вспомнил о профессоре Мышкине. Тем более что он виноват перед ним – набросился тогда, оскорбил пожилого человека. Он вызвал к себе Кирилла Сошенко.

– Слушай, Кирилл. Помнишь, ты ездил в Ниццу с одним профессором?

– Конечно, помню, Сергей Филиппович. Тогда еще аукцион сорвался, а нас с профессором Мышкиным едва не обвинили в убийстве владельца рукописи. Такое не скоро забудется.

– Кончай разводить демагогию, – недовольно прервал его Карамазов. – Найди мне этого профессора, пригласи его сюда. У меня к нему разговор есть.

– Хорошо. На какое время?

– Звони, определимся.

Профессор Мышкин весьма удивился этому приглашению. Подумал, неужели Карамазов хочет втянуть его в еще какую-нибудь авантюру? Нет уж, хватит! Поблагодарю и откажусь.

Карамазов встретил профессора весьма дружелюбно. У самого порога своего кабинета пожал ему руку, заглянув в наполовину выцветшие глаза.

– Уважаемый Виктор Алексеевич! Профессор! Проходите, присаживайтесь, где dам удобнее, – Карамазов широким жестом указал на стулья у приставного стола.

После того как Мышкин выбрал себе место, Карамазов сел напротив.

– Что будете, кофе, чай?

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Ничего не надо, спасибо.

– Как хотите. Тогда, если позволите, сразу перейдем к делу. Во-первых, хочу перед вами извиниться за тот свой идиотский поступок. Набросился на вас, незаслуженно обидел…

– Уже все прошло и забыто, Сергей Филиппович.

– Вами-то, может, и забыто, а это – он несколько раз ткнул себе указательным пальцем в область сердца, – здесь рубец на всю оставшуюся жизнь. Я долго себя корил после этого, но мой проклятый характер не позволил тогда извиниться. Сейчас со здоровьем все нормально? Скажите, может, какие лекарства нужны, препараты?

– Нет, нет, все нормально! Не беспокойтесь.

– Ну что же, тогда я вам хочу вручить такое лекарство, которое вам быстро поднимет тонус.

Карамазов поднялся, подошел к сейфу, стоявшему сбоку от его стола, набрал код, открыл дверцу и вынул оттуда уже переплетенную рукопись романа Достоевского. Погладил корочку, закрыл сейф и положил рукопись перед Мышкиным.

– Вот, профессор, взгляните.

Мышкин с некоторой осторожностью открыл папку и, взглянув на первый лист, сразу понял, что это.

– Вы все-таки получили эту рукопись?

– Как видите! – улыбнулся во весь рот довольный произведенным эффектом Карамазов.

– Поздравляю вас.

– Спасибо! А я хочу одновременно поздравить и вас.

– А меня-то с чем? – удивился профессор.

– С тем, что отныне эта рукопись – ваша. Это будет мое во-вторых.

– Как, то есть, моя?

Карамазов снова встал и теперь уже из ящика своего стола вынул некий лист на гербовой бумаге, также положив его перед Мышкиным.

– Вот! Это нотариально заверенная дарственная, подтверждающая факт, что я, Карамазов Сергей Филиппович, находясь в здравом уме и трезвой памяти, передаю институту литературы в лице профессора Мышкина Виктора Алексеевича оригинал рукописи романа Федора Михайловича Достоевского «Каторжники». Вот, теперь, кажется, все.

Профессор Мышкин, не ожидая подобного поворота, оказался в некотором замешательстве.

– Я вам что-то за это должен, Сергей Филиппович?

– Ну, если только благодарность, – снова улыбнулся Карамазов. – Вы разве не поняли, что я подарил вам эту рукопись. Я прочитал ее, восхитился, а дальше что? Буду хранить ее в сейфе, подальше от любопытных людских глаз? Нет уж! Пусть лучше она послужит науке.

– В таком случае директор нашего института пришлет на ваше имя благодарность за такой бесценный дар.

– Во! Вот эту бумажку я как раз смогу повесить на стенку, вон, рядом с теми грамотами, и буду перед всеми хвастаться, какой я хороший.

Он засмеялся, пожимая руку профессору, а тот, впервые за весь этот разговор, позволил себе улыбнуться.

– В таком случае, Сергей Филиппович, и у меня для вас есть сюрприз.

– Да ну? И какой же?

– К сожалению, я не знал, о чем пойдет у нас с вами разговор… Короче, хочу вам сообщить, что нашлась и вторая, большая часть рукописи романа «Каторжники».

– Правда?! Вот это, действительно, новость. Где она, если не секрет?

– Она у меня… точнее, в институте. Я с ней сейчас работаю. Но вам, если хотите, могу ее показать.

– Конечно, хочу! О чем разговор? И даже, если позволите, не просто посмотреть на нее, но и прочитать.

– Разумеется, и прочитать, только… – профессор замялся, не зная, как лучше это сказать, чтобы не обидеть Карамазова.

– Что только?

– Вы же понимаете, эта рукопись бесценна…

– Профессор, вы меня удивили. Вы хотели мне сказать, чтобы я с ней обращался, как с любимой женщиной?

– Да, да, что-то вроде этого, – улыбнулся Мышкин.

– А вы взгляните на эту рукопись, которая теперь в ваших руках. Неужели ей было со мной плохо?

– Извините, ради бога, Сергей Филиппович. Это я от чрезмерного волнения.

– Ничего, ничего, профессор. Я вас понимаю.

Карамазов вышел из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Он проводил Мышкина до порога, и у самой двери они пожали друг другу руки. Но, открыв дверь, профессор вновь повернулся к Карамазову.

– Так, Сергей Филиппович, рукопись когда мне вам подвезти?

– Ах да! Чертова память! Держите связь через Кирилла. Кстати, через него можете и передать рукопись.

– Нет уж, позвольте мне лично ее доставить.

– Договорились!

44

Анна Сугробова вышла из института, о чем-то оживленно беседуя с пожилой сухощавой женщиной из своего отдела. У той в руках был, помимо женской сумочки, еще и пакет с продуктами. Они дошли до автобусной остановки, которая была на другой стороне улицы, и остановились. Женщина поставила продуктовый пакет на сиденье на остановке, еще сказала несколько слов Анне и, улыбнувшись, стала прощаться. Почти сразу же после этого показался автобус. Анна помахала коллеге рукой, снова перешла на другую сторону улицы по пешеходному переходу и уже направилась в сторону станции метро, когда ее кто-то окликнул. В задумчивости она даже не сразу среагировала. И только когда еще раз услышала свое имя, остановилась и оглянулась.

– Ну, ты даешь, Анюта! Я тебя зову, зову. – Василий подошел к ней с большим букетом цветов. – Привет! Это тебе.

– Ой, Вася, здравствуй! – улыбнулась Анна. – Извини, я задумалась. Просто в отделе совещание было и на наш отдел столько всего понавешали, что, боюсь, как бы у Виктора Алексеевича второй инфаркт не случился.

Василий хотел было поцеловать ее в губы, но она слегка повернула голову и поцелуй пришелся в щеку. Анна уткнулась в букет, вдыхая аромат роз.

– Не понял!

– Что ты не понял?

– А где наши чмоки-чмоки?

– Видимо, куда-то убежали.

– Ладно, я понял. Ты сегодня не в настроении. Но в ресторан ты со мной пойдешь?

– А что жена?

– При чем здесь жена, блин? – вспыхнул Василий.

Они