детали картин, развешанных повсюду на стенах, мне приходилось щуриться.

Увлекшись рассматриванием картин, я наткнулась взглядом на окно балкона. Увидев в темноте какой-то силуэт, я сначала подумала, что это всего лишь отражение комнатного света. Но я поняла, что это не так, когда это якобы игра бликов прислонила к окну руки, а в районе, где могла бы быть голова, стекло запотело от дыхания…

Я дико испугалась подобного зрелища и вжалась в стул. Не сумев совладать со сдавленным страхом горлом, я не успела ничего сказать Демонтину. Тот сидел спиной к балкону и ничего не видел.

– Впрочем, думаю, с моим братом ты и сама познакомишься. Что я буду тебе заранее о нем рассказывать?… – продолжил ученый, не подозревая, что прямо за ним на балконе стоит кто-то, очень напоминающий привидение.

Вдруг фигура за стеклом занесла руку и с силой ударила по раме, привлекая внимание.

Истэка вздрогнул и обернулся.

– Хм, – деловито хмыкнул он и, встав со своего деревянного трона, пошел открывать ночному гостю.

Внутрь комнаты ввалилось нечто очень большое, круглое и пятнистое. Оно затряслось, разбрызгивая повсюду капли воды… Видимо, на улице шел дождь, и оно успело промокнуть, пока пугало меня за стеклом.

Когда шар закончил трястись, его пятнистая шкура распалась на шесть частей, и я увидела, что это был не монстр, а всего лишь еще один серафим, просто укрывшийся от дождя своими крыльями.

– А вот мой брат, собственной персоной, – представил его Истэка. – Явился, наконец!

Отряхнувшись от воды, второй серафим выпрямился и посмотрел на меня с тем же изумлением, что и я на него.

Мда… Если они с Демонтином и были братьями, то уж точно не близнецами!

Волосы у второго были не рыжие, а скорее пурпурные, к тому же немного вьющиеся, длинные, почти до пояса, и спутанные, как у лохматого пса. Кожа была коричневая от загара, очень далекая от аристократической белизны ученого. Не было и усов, но зато имелась коротенькая жесткая красная бородка. Глаза не серые или голубые, а черные, причем вместо зрачков на дне радужки как будто светился огонек. Цвет перьев не был сплошной, как у Демонтина, они были бело-коричневые. Черты лица казались гораздо грубее, чем у ученого, хотя, присмотревшись можно было заметить, что лица на самом деле точные копии друг друга.

Еще одно отличие между братьями, якобы близнецами, было в их одежде. Истэка, ухоженный, в шелковой мантии без единой складочки, с уложенными на крыльях перьями, идеальной стрижкой. А его брат… он был одет хуже, чем иные нищие на рынках! Босой, в дырявых штанах, которым явно уже ни один год, изодранной рубашке, едва прикрывающая покрытую жесткими красными волосами грудь. Самой интересной костюма оборванца был дырявый плащ, разошедшийся сзади на три лоскута, сцепленных ремнями. Руки серафима были замотаны грязными бинтами, на которых еще виднелись пятна крови.

– Кто это? – нахмурился оборванец, указав на меня.

– Ее зовут Бэйр, она пришла ко мне за помощью, но по ходу нашей беседы выяснилось, что и ты ей пригодишься, – объяснил Демонтин сверля брата пристальным взглядом.

Лицо второго серафима при этих словах заметно вытянулось. Оно выражало такое вселенское удивление, как будто ему только что сообщили не о приезде очередной поклонницы Демонтина, а о том, что по небу розовые коровы полетели и начался дождь из леденцов… Хотя, думаю, и при таком заявлении лицо у серафима было бы попроще.

– Бэйр?… – переспросил он с видом умственно отсталого.

– Да, это я, – отвечаю, испуганно посмотрев на Истэку. Он не говорил мне, что у его брата не все в порядке с головой…

– Бррр! – встряхнувшись всем телом, как мокрая собака, и придя в себя таким образом, серафим начал говорить чуть более связно. – Бэйр у меня в доме… Черт возьми, бывает же!

– Ты где был, братец? – спросил у него Демонтин таким нежным голосом, как будто уже приготовил за спиной нож. – Где тебя носило всю последнюю неделю!?

– Я же говорил тебе, что лечу навестить свою старую знакомую… – пожал тот плечами, переводя бешеный взгляд с меня на брата и обратно.

– Ты говорил, что улетишь на один день! «Готовь ужин, к вечеру я вернусь!» – возмущенно крикнул ученый, совершенно не обращая внимание на то, что в комнате помимо них еще один посторонний человек.

– Так получилось, что мне пришлось задержаться, – отмахнулся от него серафим, постепенно отойдя от шока по поводу моего присутствия. – Но сейчас важно не это!…

– А что может быть важнее того, что ты заживо закапываешь себя в могилу, проводя время с той гадюкой!? – разозлено воскликнул Демонтин.

– Люциус! – ответил оборванец, сверкнув глазами.

Истэка, услышав это имя, переменился в лице, как будто окаменел. В комнате на какое-то время повисла тишина.

– Люциус?… – переспросил ученый, очнувшись от ступора и посерьезнев. – Что ты имеешь ввиду?

– Он здесь! Я летел домой и увидел его на нашей лужайке! – его брат махнул рукой на балкон.

– Но это невозможно, мы покончили с ним двенадцать лет назад! – возразил Демонтин.

– Так покончили, что он нашел нас и мечется в бешенстве по лужайке возле нашего дома! – воскликнул его брат. – Я потому и залетел к тебе на балкон, чтобы предупредить! Видимо, ты понятия не имеешь о том, что творится под твоими окнами!

– Люциус… на нашей лужайке? – ошарашено переспросил Истэка.

– Понятия не имею, как он нас нашел, но нужно спешить, иначе добром это не кончится!

Быстрым шагом подойдя к двери, серафим распахнул ее и бегом спустился вниз по лестнице. Истэка, не медля, кинулся за братом. Я, подумав, побежала за ними, приподняв подол мантии.

– А кто этот Люциус? – спрашиваю, догнав ученого, спешащего уже на первый этаж.

– Безумный чернокнижник! Остальное объяснять долго! Потом!

Услышав жуткий топот, из своих комнат выбежали Дейк и Леопольд. С полувзгляда поняв, что что-то не так, они побежали за нами на первый этаж, к окнам.

– Вон он, там! – брат Истэки, прижавшись лбом к холодному стеклу, которое тут же немного запотело, указал на лужайку.

Я наложила на себя заклинание ночного видения и всмотрелась в темноту через стекло… но ничего не увидела. Пара розовых кустиков, колодец, на крыше которого спал Мафусаил. Рядом стоял конь Дейка, а Черт раздраженно бегал вокруг всех них… никого больше на поляне не было.

– Черт возьми, это и правда он! – в изумлении воскликнул Истэка, отстранившись от окна.

– Кто? Я никого не вижу!

Но на мой возглас никто не обратил внимания. Демонтин с братом переглянулись, после чего быстро пошли к двери