слезы, тем паче что у Баб постоянно что-то слабо или средне болит, и она, в отличие от Фенвиковой все-больше-выключенной Вирджи, практически полностью владеет своими умственными и сенсорными способностями.

Чем же она вообще занимается?

Вспоминаю всякое, говорит Бабуля. Еще она, неизбежно, все эти бессобытийные часы ворочает и переворачивает в уме мелкие (иногда неверно истолкованные) обиды и крупные настоящие треволненья, равно как и счастливые предвкушения. Девять месяцев и почти лихорадочно последние несколько дней она дожидалась, когда наконец снова увидит свою Сюзеле.

Несмотря на полувековую разницу в возрасте, Хава Московиц Секлер и Сьюзен Рейчел Аллан Секлер Тёрнер восхищаются вкусом друг дружки в одежде; несмотря на различия в размерах и формах, они частенько обмениваются сшитыми на заказ юбками, блузками, платьями. На Сьюзен сейчас одно из бабулиных платьев; мы без удивленья видим, что на Бабуле одна из юбок Сьюзен.

Поцелуи! Заверенья, что не только у нас, но и у родителей Фенвика все в порядке! Ритуальное предложение еды из крохотной кухоньки Хавы, сопровождаемое воспоминаниями о седере на двадцать человек в лучшие дни! Мы перемещаемся в ближайшую кулинарию перехватить обед, Бабуля угощает. Ей бы хотелось, чтоб мы сходили куда-нибудь пошикарнее, может, в гостиницу «Пимлико» – она еще работает в их с Дедулей прежнем районе; но наши морепродукты нужно доставить к «Кармен», а после месяцев карибской свежей рыбы и фруктов Сьюзен не терпится по-быстрому вмазать по горячей маринованной солонине и сладкому мюнстеру на ржаном с семечками, капустному салату, кошерным пикулям и запить все это черной вишневой газировкой, поданной в стакане без льда. В машине – они с Бабулей едут вместе на заднем сиденье, а Кармен и Фенн спереди – она напомнила Бабуле, что такое плот памяти, и испытала на ней весть о нашем общем сне.

Хаву это развлекло, но не впечатлило. С чего б вам не видеть одни и те же сны? Вы с Фенном одна личность.

И вот в ресторанчике при кулинарии Сью вынуждена излагать космогоническую теорию Большого Баха, дабы у Бабули в сознании отпечаталось необычайное совпадение, каким наш разделенный сон кульминировал в бахе, разбудившем нас обоих: тот шум, который в необитаемой Тополиной бухте мы объяснить не смогли. Лучше проснуться с бахом, чем не спать вообще, говорит Бабуля. Никого не ранило? Слава Б-гу[150].

Поскольку сам Фенвик не особо опытен ни в дипломатической логистике, ни в искусстве развлечения престарелых, на него производит впечатление та легкость в организации, согласно коей наша полуприхотливая экскурсия к Ки и По скоординировалась с выполнением деловых задач Кармен Б. Секлер и постепенным нарастанием вклада Бабули, как это выразит Сьюзен, от нас-после-стольких-месяцев через Мириам и Компанию до Думитру, с кем Бабуля знакома как с новым деловым партнером Кармен, но пока что не как с ее сожителем. Именно ради этого постепенного нагнетания обедаем мы не у Бабули и не «У Кармен», а на ничейной земле кулинарии. Еще восхищает его бестрепетность Сьюзен при переходе от астрофизики в этом ресторанчике к истории литературы в машине, когда проезжаем мимо «Гавани» (с более детальным осмотром придется подождать; у нас в холодильном ларе лед тает) к низовью Бродуэя, на мыс Феллов, и Хава цокает языком, видя вездесущих пьянчуг, валяющихся на ступеньках со своим бухлом в бурых пакетах. Ей не хочется порицать район Кармен в присутствии самой Кармен. Да и обижать Фенвика она не станет ни за что на свете, хотя всем нам очень хорошо известно, что вид пьянчуг, ипсо факто гоев, неизбежно ей напоминает о том, что ее яхонтовая вышла замуж не по вере. Цоканья же языком она подавить не в силах. Кармен лыбится; Фенн тоже; Сьюзен тут же напоминает своей бабушке, что ее, Сьюзен, якобы еврейский предок, неотъемлемый Эдгар Аллан По, был печально известным пропойцей, несомненно далеко не раз назюзюкивался до полной потери своего готического рассудка на этих вот самых улицах и был первым в долгом американском ряду выдающихся литературных пьяниц.

Бабуля немедля отзывает свое цоканье. Мы воображаем, что она себе думает – но и не позволит себе напомнить о том даже Сьюзен, – что были или же не были По евреями, Алланы, к сожалению, уж точно ими не были; а мальчик вынужден набираться манер у тех, кто его растит. Говорит же она вот что: Ну, они театральной публикой были, Дедуля рассказывал; По эти самые.

Сью улюлюкает; Бабуля ждет, весело посверкивая глазами, чтобы ее просветили. Ба-э-аб! Ты считаешь, будто По пил, потому что его родители были театральной публикой? Вся театральная публика пьет?

Старая я, чего меня слушать, довольно хмыкает Бабуля. Но прибавляет: Упокой их душу, даже твоим Па и Дедуле нравилось пропустить по стаканчику сливовицы после кино. Ты помнишь, Кармен.

Кармен Б. Секлер ухмыляется в зеркальце заднего вида и отрясает пепел с сигарильи. Я все помню, Хава. Дело в том, сообщает она Сьюзен и Фенвику, несколько отщепенцев из тех, что вдохновили эту беседу, – тоже театральная публика, так сказать: городское управление полиции на грант федерального Министерства юстиции расследует проблему мелких заказных убийств – тех, что совершаются не организованной преступностью и/или Центральным разведывательным управлением, а какими-нибудь недовольными женой или мужем, желающими устранить супруга без лишней суеты и затрат на развод и нанимающими любителя, чтобы сделал эту работу за пару тыщ задатка и еще несколько по выполнении контракта. Такие договоры далеко не раз заключались в барах Феллз-Пойнта, и потому некоторое количество переодетых по гражданке сыскарей выдавали себя за случайных клиентов, кому выпало знать кое-кого, готового оказать подобную услугу, а сколько-то других филеров, переодетых всякой швалью, сообщают о передвижениях подозреваемых по переносным рациям, спрятанным в бурых пакетах, также предупреждая ближайшую патрульную машину о любых уличных преступлениях пообыкновеннее, свидетелями коих им, может, доведется стать. Эксперимент оказался достойным прессы, но не рентабельным: стало ясно, что подобные любительские контракты и впрямь заключаются, предпринимаются или хотя бы обсуждаются вовсе не редко и что их можно предотвратить, а подобных правонарушителей арестовать посредством хитроумных подстав с участием самих предполагаемых жертв. Однако барные сплетни палили прикрытие детективов; судебный вопрос провокации на уголовно наказуемое деяние замедлял уголовное преследование; вряд ли грант этот возобновится или сам проект будет продолжен. Местная алкашня, кратко пользовавшаяся неким осторожным уважением и практическим освобождением от придирок, разочарована в Министерстве юстиции. Некоторые взяли привычку вполголоса разговаривать в свои бурые пакеты.

Ага, приехали. Пока Фенн осмысляет ее мимолетное замечание о ЦРУ, Кармен Б. Секлер сворачивает с Элисанны в переулок за