Конечно, она молодец. Конечно, с назначением Головина он явно поторопился. Но интуитивно понимал, что это не главное. Начало происходить что-то другое, более опасное. И это что-что ему очень не нравилось. Очень.

Совещание состоялось в пятницу, в одиннадцать часов утра.

Все шесть акционеров разместились за длинным столом в комнате для переговоров. Перед каждым стоял стакан, бутылка с минеральной водой и вычурная пепельница темного стекла работы известного стеклодува — дань моде.

Во главе стола, как всегда, сидел Павел. В новом сером костюме, белоснежной рубашке и серо-голубом галстуке, выбранном Анной. Сама она находилась рядом с Павлом, по правую руку от него.

Тишину нарушал только едва слышимый шелест бумаги. Акционеры изучали документы, предоставленные Анной каждому из них. Сосредоточенные лица вглядывались в цифры, отнимали, умножали, сравнивали.

Павел и Анна терпеливо ждали их вердикта.

Наконец Роман Сергеевич нарушил тишину.

— Мы можем рассчитывать на достоверность информации, которую получили?

Павел усмехнулся:

— Это интересный и неожиданный вопрос, Роман Сергеевич. У вас появились сомнения в моей компетентности или моей порядочности?

— Мы не ставим вопрос именно так, — возразил Роман Сергеевич. — Но я должен довести до вашего сведения, что мы получили информацию о том, что вы используете средства не в интересах фирмы.

— Да? И кто же вам предоставил такую интригующую информацию?

— Люди, не равнодушные к тому, что происходит здесь.

— Очень интересно. Скажите мне, пожалуйста, вы удовлетворены тем, что увидели сейчас? Рост прибыли? Размещение инвестиций?

— Да, но…

— Но вы предпочитаете верить анонимам. Роман Сергеевич, мы не первый год знакомы. Вы были первым человеком, к которому я обратился, когда решил открыть фирму, и теперь вы, ссылаясь на неподтвержденную информацию, обвиняете меня в… В чем вы меня обвиняете?

— Поймите правильно, Павел Андреевич, — возразил Роман Сергеевич, — в этом предприятии наши деньги, и мы не можем рисковать. Мы не можем не реагировать на предупреждения.

— Надеюсь, я вас успокоил. Если у вас еще остались какие-то претензии к моей деятельности, можете их предъявлять.

Попов сделал паузу, прежде чем ответить. В наступившей тишине тикали большие настенные часы, звука которых раньше никто не замечал. Всем было понятно, что полностью сомнения не развеяны. Роман Сергеевич пожевал губами, выдохнул наконец:

— На данный момент нет. Господа, все согласны?

Акционеры согласно загудели.

Однако когда гул стих, поднялся самый молодой акционер Матвей Головин. Познания в бизнесе этого светловолосого, двадцатисемилетнего парня ограничивались изучением суммы на собственном банковском счету. Он работал генеральным директором в одной из компаний отца, крупного бизнесмена. В этой фирме Матвей раз в неделю подписывал бумаги, посвящая остальное время компьютерным играм. На акции «Грависа» его посадил отец в надежде, что великовозрастный сынок заинтересуется вложениями и приобретениями. Однако он ошибся. Если сынок чем и интересовался, то отнюдь не акциями. Впрочем, он регулярно посещал все совещания, на которых сидел с важным видом и был молчаливым наблюдателем. На него никто не обращал внимания, догадываясь, что он из себя представляет.

— Можно мне сказать?

Все обернулись к нему. Недоумевающие, удивленные, даже несколько растерянные.

— Можно? — повторил Матвей.

Павел переглянулся с Анной, пожал плечами.

— Да, пожалуйста, — разрешил Роман Сергеевич. Он хорошо знал отца Матвея, несколько раз играл с ним в теннис и слышал немало рассказов о небывалых способностях ребенка, однако у него не было возможности убедиться в этом.

Матвей поправил пиджак. На лице самоуверенность и решительность, чего не было никогда.

— Я хочу сказать следующее. Даже если мы примем все, что увидели и услышали сегодня, как очевидный факт, я считаю, что мы не должны терять бдительности. Да, предоставленная нам информация внешне выглядит убедительно. Но я считаю, что дыма без огня не бывает. Хочу сказать, что ранее полученные нами сведения частично подтвердились.

Он с ухмылкой кивнул в сторону Анны. К его счастью, Павел не понял намека, ответил недоуменным взглядом.

Акционеры переглянулись и опустили головы, скрывая улыбки.

— Я предлагаю, чтобы в дальнейшем Павел Андреевич давал нам регулярно информацию о деятельности фирмы. Если что-то вызовет сомнения, вполне возможно, придется поставить вопрос о переизбрании президента.

Анна перевела взгляд на Павла. Тот стал белым, как полотно.

Неожиданная речь всегда отмалчивающегося Матвея, выданная автоматом, словно заученная наизусть, ввела акционеров в состояние немого шока. Один из них даже открыл рот, пока слушал, а потом, когда Матвей замолчал, налил в стакан воды и моментально осушил его.

Павел пожал плечами:

— Я не совсем понял, что предлагает господин Головин.

— А что тут непонятного? — почти перебил его Матвей. — Я предлагаю подобные собрания сделать регулярными, скажем, проводить их раз в месяц. То же самое касается и отчетов руководства «Грависа». Их следует представлять хотя бы раз в неделю.

Павел выглядел спокойным, но Анна чувствовала, что в нем бушует настоящий ураган, что ему требуется немало сил, чтобы сдерживать себя.

— Н-да, — задумчиво протянул Роман Сергеевич. — Я считаю, что в словах Матвея Ильича есть определенный смысл. Павел Андреевич, вы согласны с этим?

— Я основал эту фирму, — медленно произнес Павел.

— А мы вложили деньги, — сказал кто-то из акционеров.

— Если бы не наши деньги, то и фирмы бы не было, — продолжил другой.

Павел кивнул. Анна увидела, как под столом он сжал руки в кулаки.

— Хорошо, — сказал Павел. — Вы будете получать информацию о деятельности фирмы каждый месяц.

— Каждую неделю, — поправил Матвей.

— Это парализует нашу работу, — сквозь зубы ответил Павел. — Мы будем работать только на бумагу. Неужели…

— Хорошо! — легко согласился Матвей. — Раз в две недели.

Теперь дело выглядело так, будто Нестеров выпросил себе уступку. Продолжать разговор не имело смысла.

На этом собрание и закончилось. Акционеры собрали свои портфели и покинули офис, оставив Павла и Анну наедине.

Павел сидел не двигаясь, разглядывая на противоположной стене что-то видимое только ему одному. Анна положила ладонь на его руку, и Павел вздрогнул. Посмотрел на нее.

— Паша, что происходит? Я ничего не понимаю.