— Да. И вагоны, и плющ. — Кивнула Кхала. — Вот уж не и думала. — Взяла за руку, поцеловала в щеку и говорит. — Да ты у меня великий путешественник. В эти места мало кто дорогу знает.

— Не был я здесь.

— Отдыхай. — Погладила ладошкой по щеке. Глядит улыбается. — Вернусь, договорим. Взяла флягу из тыквы, в ней налит отвар для скуластого людоеда. Втроём они и ушли.

Резво бегает Кхала между деревьев, ловко огибает кусты и колючий бурьян, а он в этих местах выше человеческого роста. Скуластый тоже шустрит, но не так как она, отстаёт самую малость. А вот Серёга в хвосте плетётся, рубит тесаком высокую траву, корявые ветки синецвета, ойкает и айкает. Да оно и понятно почему, куда не сунься везде колючки. Мошки и букашки роятся, висят над Серёгой чёрной тучей. Всполошил он их, потревожил.

— Бродяга. — Позвал Карлуха, улыбка до ушей. Сидит мелкий на травке, поглаживает древко секиры. — Отыщем тайник, куда потом? Где будем искать пристанище?

— Кто где. — Присел рядом потрепал мелкого за кудри. — А куда ты хочешь?

— Я? — Спросил Карлуха и призадумался.

— Какие будут предложения? — Полюбопытствовал Рафат. — У вас, есть большие города? Хотелось бы посмотреть, как живут люди в ваших краях.

— Вот ты дурень. — Хохотнул Карлуха. — У нас и маленьких отродясь не было.

— Как это не было. — Толкнул я мелкого в бок. — А Тихий?

— Что Тихий? — Поскрёб Карлуха затылок, покрутил носом. — Люди там не живут. Искатели бродят, а жить в Тихом нельзя.

— Радиация? — Спросил Рафат и уселся, напротив. — Как у нас в Чернобыле?

— Где? — Глядит Карлуха на Рафата с прищуром. — Не знаем мы таких слов. Вы с Серёгой, точно с дерева упали. Знаете, много это хорошо. А вот разговариваете непонятно это плохо.

— Что у Вас происходит? Как живёте? — Пришло и моё время задавать вопросы. У Серёги что не спроси отмалчивается, а если и говорит, всё больше скомкано и непонятно.

— Плохо живём. — Опустил Рафат голову, ковыряет пальцем дырку в штанах. — Война у нас.

— Война-война. — Передразнил Карлуха. — Что оно такое ваша война? Дерётесь?

— Хуже. Убивают нас. Напали и убивают.

— Разбойники? — Хмурит Коротун брови, покусывает губу. — Вот гады. Вам бы к воякам сходить. Они этих. — Карлуха потряс кулаком. — Быстро приструнят. К нам как-то наведывались душегубы. Давненько это было. Мы Маркела к воякам послали. Перебили вояки душегубов, всех постреляли.

— Слабенькие наши вояки. Не справляются.

— Какие же это вояки? — Почёсывает Карлуха шею, гримасничает. — Вам бы наших позвать. Они уж точно справятся.

— Танки, пушки. — Пояснил я. — Серёга мне рассказывал. Одной бомбой, можно высоченный домину свалить. Вояки с вояками воюют.

— И кто побеждает? — Взял Карлуха секиру, потрогал пальцем остроту. — Плохие или хорошие?

— Как по мне, плохие. Для Серёги они хорошие. Предали нас, обманули.

— Гад ворота отворил? — Злится Карлуха. — В Бочке тоже такой был, Хутька-Шепелявый. Мирку-Кривоногого ножичком ткнул и чуть было калитку не отворил. Так мы этого гада, там же на воротах и вздёрнули.

— А как Вы распознаёте, кто хороший, а кто плохой?

— Легко распознаём, по шевронам и флагам. — Пригладил Рафат бороду, сорвал травинку, сунул в рот. — Жили мы не богато, но и не голодали. Между собою собачились, не без этого. Мы погрызлись, мы и помиримся. Соседи у нас ушлые. Сами не живут и другим не дают. Мало им своей большой помойки, хотят, чтобы и соседи в дерьме ковырялись.

— А вы, от них забором отгородитесь. — Предложил Карлуха. — Нарубите деревьев, сделайте колья. Можно ров отрыть, водой заполнить.

— Нет таких заборов что бы от подлости и зависти защитили. Большая у них страна, людишки злые. Оружия много, а дураков ещё больше.

— Теперь всё понятно. — Выдохнул Карлуха. — Дурень с ружьём, что дитя со спичками. Не хату, так сеновал спалит. Слышь, Бродяга? — Позвал мелкий. — Когда я стану горбатым, ты от меня не отвернёшься?

— Что на тебя нашло? — Ответил вопросом на вопрос и принялся снимать ботинки. Не удобная обувь, обмотки сбиваются вот и приходится часто их перематывать.

— Почему молчишь? С горбатым задружишься?

— Да я и с рогами тебя приму. Горб не помеха. Я тут подумал. — Договорить не успел, букашка села на шею и ужалила. Зашипел я и давай тереть, волдырь вздулся.

— И о чём ты подумал? — Карлуха придвинулся ближе. — Про горб?

— Дался тебе этот горб? Ещё не факт, что он у тебя вырастет. — Улыбнулся, потёр шею и потрепал друга за шевелюру. — Меня тут одна идея посетила. Хочу найти хорошее местечко, там и построю новый дом. Ты как, готов к переменам? Поможешь дом строить?

— А разве такое бывает? Какой ещё дом? Чем можно его построить? Где?

— Руками, чем же ещё? Но вот где, пока не знаю. — Сорвал охапку травы и принялся натирать ботинки. Даже не знаю, зачем я это делаю?

— Странная штука жизнь. — Коротун прихлопнул на щеке мошку, раздавил её пальцами, посмотрел и горестно выдохнул. — Вот она судьба-судьбинушка. Летала себе букашка по цветочкам ползала. А тут рас и нет её. Скажи мне Бродяга, зачем я её убил? Мог и не делать этого.

— По дерьму она ползала. — Уточнил я. Не доводилось мне даже слышать о таком — убил, а мог и не убивать. Глупости болтает Коротун.

— По дерьму? — Переспросил Карлуха и выбросил букашку. — А мы почём ползаем? Велика ли разница между нами и мухами?

— Лично я, не вижу разницы. — За моей спиной появился Рафат. Отходил он в сторонку по нужде. — Вот что я тебе скажу приятель. Вся наша жизнь, как полёт навозной мухи. — Рафат потёр ладони и уселся перед Коротуном. — Летим мы от одной кучи навоза к другой. Пока в полёте, думаем, мечтаем — следующая куча будет ароматной и еда куда вкуснее чем на прежнем месте. А как прилетим, сядем, понюхаем и попробуем. — Рафат тяжело вздохнул, пригладил бороду. — По факту тот же навоз. Вот и летаем в поисках счастья. Пока летим, есть надежда.

— Хорошо сказал. — Карлуха оживился, глаза заблестели. — Мухи они и есть мухи. Мы-то не букашки, можем и не лететь в дерьмо. Слышь, а ты почему с бородой ходишь?

— Чего? — Рафат как, впрочем, и я, сильно удивился такому вопросу. Брови бородача поднялись домиком, нижняя губа отвисла. С минуты поразмыслил, почесал за ухом и спросил. — А что тебе до моей бороды?

— Ничего. — Коротун завертел головой. — Если нравится, ходи. А вот я, обрею волосы.

— Зачем? — В один голос спросили мы.

— Не муха я. — Бойко выпалил Карлуха. — Это она пусть летает от кучи к куче. С волос и начну менять свою жизнь.

— Ну, не знаю. — Замялся Рафат, поглаживает бороду. — Обреешь голову, думаешь, что-то изменится?