с ней и ее сыном, ей очень нужно, чтобы Уикс остался с ними (это важно: вы должны описать все так, чтобы сказанное ею выглядело ложью, полной сарказма, ненависти и отчаяния). Он говорит, что из этого тоже может выйти толк. Женщина уходит, а вы попытаетесь представить конец этой сцены так, словно ее здесь и не было, будто это был какой-то призрак. На следующее утро церковная палатка снова забита до отказа. Поп опять устраивает клоунаду, и мы наблюдаем за происходящим глазами зрителя-рассказчика в заднем ряду. Женщина (теперь она уже не так похожа на труп, как прошлой ночью, и на ней – ее лучшая выходная одежда) стремится первой подняться на помост к Уиксу, когда он приглашает туда всех желающих. В толпе слышатся крики возмущения, и, возможно, в этой сцене вы сделаете отсылки к «Кабинету доктора Калигари» (я знаю, вам нравится вставлять цитаты из любимых книг и фильмов), а Уикс одновременно является и Чезаре, и Калигари. Женщина (вы до сих пор еще не сказали прямо, что она его сводная сестра, но сделали уже достаточно намеков или же не будете делать никаких намеков вообще и раскроете все в самом конце) заявляет, что с тех пор, как преподобный Уикс вернулся (возможно, вы обыграете, почему он вернулся и почему ему пришлось покинуть это место, хотя, как я уже говорила прежде, вам не хочется особенно копаться в его прошлом и вы намеренно рассказываете о нем немного), он излечил ее от лейкемии, и хотя для полного восстановления кожи требуется время (ее язвы замазаны толстым слоем тонального крема), преподобный Уикс обещал ей, что совсем скоро ее кожа станет чистой. Женщина играет очень убедительно, когда она улыбается и склоняет голову, толпа кричит: «Аминь!» и аплодирует, а рассказчик в заднем ряду улыбается и хочет поверить в то, что она исцелилась от всего. Рассказчик шепчет: «Аминь, мама». Когда к Уиксу выстраивается очередь из страждущих, еще один мальчик прорывается вперед, подбегает к Уиксу и молит его о помощи. Отец и мать мальчика кричат ему; у отца красное лицо, он орет, что не стоит слушать его сына, потому что он грязный врунишка. Волевым жестом Уикс заставляет всех замолчать. Он спрашивает мальчика (высокого и полного, выглядящего старше своих лет, хотя, судя по словарному запасу, ему не больше девяти или десяти), почему он пришел сюда. Лицо и шея у мальчика распухшие и потемневшие от синяков. Он неуверенно переминается с ноги на ногу и забывает, что хотел сказать. Он запинается, заикается, а затем опустошенно вздыхает – все это хорошо знакомо рассказчику. Уикс спрашивает, не обижают ли его в школе. Мальчик качает головой, сначала медленно, но затем так быстро и энергично, что едва удерживается на ногах. Уикс спрашивает, не наставил ли ему синяков кто-то из родителей: мама или папа. Мальчик кивает и начинает плакать. Все в палатке молчат. Слышно, как солома шуршит под ногами мальчика. Уикс почти шепотом спрашивает, за что его били. Мальчик не отвечает и продолжает плакать, но старается не всхлипывать слишком громко. Уикс с безумными глазами снова почти шепотом спрашивает, за что его били. Затем он обрушивает на него целый поток вопросов, пытается выяснить, в чем мог провиниться мальчик (Ты делаешь уроки? Ты ленился и слонялся без дела по дому? Ты дерзил родителям? Упоминал имя Господа всуе? Брал родительские деньги? Пробирался тайком в комнату родителей или сестры? Смотрел грязные картинки на компьютере? И так далее и тому подобное…), пока, наконец, не кричит: «ТЫ ЧТИЛ СВОИХ ОТЦА И МАТЬ?» Люди в шатре кричат «Аминь» и «Аллилуйя», и Уикс грубо толкает мальчика, заставляет его встать на колени, и требует, чтобы мальчик поблагодарил мать и отца за то, что они учат его отличать хорошее от плохого, велит ему просить у них прощения, а сам все продолжает кричать, и нашему рассказчику, который в ужасе дрожит у выхода из шатра, кажется, что Поп орет и на него тоже. Переходим к четвертой и последней сцене, в которой Мартин Уикс идет к своей сводной сестре, чье жилище находится в ужасно запущенном состоянии. Эту сцену мы видим глазами Уикса. Грязная квартира вызывает у него отвращение, но он радуется тому, сколько денег заработал за выходные. Ее сын стоит в дверях ванной и выглядывает из-за косяка. Мальчик двенадцати лет, хрупкого, с точки зрения Уикса, телосложения, и покорный, как ягненок (да, знаю, это слишком очевидный религиозный образ, но вы можете придумать что-нибудь поинтереснее). Она начинает объяснять мальчику, откуда взялся Уикс, но в этот момент Уикс перебивает ее и говорит, что он старый друг семьи. Женщина поправляет его, заявляет, что он дядя мальчика или сводный дядя, что теперь он будет жить в их городе и на какое-то время поселится у них в квартире. Уикс идет через комнату, присаживается на корточки напротив мальчика так, чтобы их лица оказались на одном уровне, говорит, как он благодарен им за гостеприимство и как важно, когда члены семьи помогают друг другу. Уикс утверждает, что способен заглядывать в будущее, и знает, что они станут настоящими друзьями неразлейвода. Мальчик качает головой, тогда мать кричит пацану, чтобы тот ответил дяде. «Ты даже не можешь сказать своему дяде привет?» Уикс встает (от сидения на корточках у него начинают болеть колени и спина), а его сводная сестра-наркоманка (не забудьте, эту сцену мы видим глазами Уикса) все еще кричит на мальчика. Он начинает играть роль миротворца и просит ее выйти покурить или еще чем-нибудь заняться, потому что хочет поговорить с племянником как мужчина с мужчиной. Она удаляется, что-то бормоча себе под нос. Уикс улыбается и подходит к мальчику, который отступает в ванную. Уикс себя не обманывает и понимает, что он всего лишь аферист, но он также знает, что способен заставить этого мальчика сделать все, что он только пожелает. В тесной ванной комнате Уикс присаживается на край ванны, но в этот момент неожиданно происходит странный провал во времени, именно тогда, когда он садится на край ванны. Перед глазами Уикса появляется вспышка, словно на экране радара, и он проваливается в дыру или в пустоту – в это мгновение, которое, кажется, длится вечность, его окружает кромешная тьма, а затем Уикс понимает, что сидит на холодном кафельном полу. Он осознает все это, хотя ничего не видит, не может пошевелиться, воздух становится темным и плотным; он никогда не испытывал такой тяжести; слышатся голоса, далекие детские голоса,