они такие знакомые – знакомые не в том смысле, что он узнает их, но он способен предугадывать, о чем они говорят или что собираются сказать. Он не может открыть глаз или поднять головы, или даже пошевелить пальцем, но чувствует, как угасает, исчезает. Ему страшно, так страшно, как никогда в жизни не было, а потом он слышит один-единственный голос, и этот голос кричит на него; кричит о том, какие ужасные вещи он делал. Этот временной провал, образовавшийся в его настоящем, заканчивается так же внезапно, как начался, и вот он сидит на полу в ванной в квартире своей сводной сестры. Уикс промахнулся мимо края ванны и шлепнулся задницей на пол. Он приходит в себя, охает, говорит, что у него закружилась голова, что он не хотел садиться на пол, тем более в ванной. Он смеется, а мальчик склоняется над ванной, скрестив руки на груди. Уикс уже забывает про временной провал, пустоту, голоса и тяжесть, это забытье приходит легко, стоит ему только пожелать, но однажды настанет день, когда он не сможет забыть, и тогда он вспомнит все, и в том будущем он также вспомнит ванну и как все забыл, и тот момент, когда ему казалось, что он погиб, и момент, который останется с ним навсегда. Уикс говорит мальчику: «Я видел тебя в шатре, в последнем ряду. Ты наблюдал за мной. И, кажется, немного испугался. Ты и сейчас меня боишься. Но не надо бояться. Честное слово. Послушай. Хочешь узнать, как я это делаю? Как я «вижу» будущее? Да, думаю, что хочешь. Я научу тебя этому. Я научу тебя всему».

Холли отлично гуляла, пока не наткнулась на что-то липкое и мертвое. Труп совсем иссох и сплющился, и опознать его было невозможно. Советую вам помыть ее.

К.Б.

Пописала: √

Покакала:

16/11

С 12:15 до 12:35

Сегодня мы с Холли не гуляли. Она не захотела покидать двор, и я не виню ее, потому что неподалеку от вашего дома, а может, даже во дворе кто-то прятался и этот кто-то лаял на нас. Лай был ненастоящий. Я могу его отличить. То есть кто-то действительно лаял, но этот кто-то был человеком, а не собакой, живущей в доме напротив, и не тем чертовым голдендудлем. Это был точно человек. И я уверена, что это К.Б., хотя никого и не видела. Я очень испугалась. Вы можете себе это представить? Попробуйте. Вообразите, что выходите из вашего дома, где обычно чувствуете себя в полной безопасности, или по крайней мере, где вам ничего особенно не угрожает, – и я уверена, что этот пузырь безопасности распространяется и на ваш двор и на ваших соседей (хотя я не знаю, как можно быть абсолютно уверенным в своей безопасности где-либо?), – и вот вы выходите из дома, успеваете порадоваться тому, что выбрались на прогулку, вдыхаете прохладный чистый воздух прекрасного осеннего дня – именно из-за этого воздуха многие из нас предпочитают жить на северо-западе страны – солнце висит низко, но светит ярко, повсюду красивые сухие листья, но потом ваша собака раньше вас понимает: что-то здесь не так. Вы тоже прислушиваетесь, какое-то мгновение вы ничего не слышите, какое-то мгновение вам кажется, что все в порядке, но в душу уже закрадывается предчувствие, хотя полностью вы осознаете это позже, когда будете вспоминать о случившемся… а затем этот долбаный тип начинает лаять на вас, и это такой неожиданный и безумный звук, что вы вздрагиваете и не знаете, как вам поступить, но самое ужасное, что вы не видите этого человека, хотя во дворе или позади дома не так много мест, где можно было бы спрятаться. Мы с Холли не видели того, кто лаял. Не знаю, как ему удавалось это делать, но он все лаял и лаял, и казалось, что звук идет из леса слева от нас, потом он раздавался у нас над головами, а затем – справа, и это окончательно сбивало нас с толку, но как только мы поворачивались на лай, там никого не оказывалось. Вот как все было. И поверьте, я это не выдумываю. Мы забежали в дом, и лай прекратился. Я позвонила в полицию, но, судя по их тону, я поняла, что они не собираются ничего предпринимать, ведь я никого не видела (нужно было солгать, и я злюсь на себя, что не солгала им) и никто не пытался вломиться в дом. Они могли только заехать и посмотреть (и даже обещали так сделать), но на что-то большее в тот момент не были способны. Я повесила трубку и позвонила Джейн, но она не ответила. Я оставила сообщение, в котором посетовала, как меня достала привычка К.Б. заполнять расписание Холли своим именем, поэтому я вычеркнула ее (или его? До сих пор не знаю, кто это) имя из сегодняшней прогулки Холли и написала сверху заглавными буквами мое, трижды подчеркнув его маркером. А потом, когда я пришла гулять с Холли, меня облаял какой-то психопат. Я сказала Джейн, что ухожу. Я действительно уволюсь. Мне пора. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вынуждена оставить Холли одну, но не могу иначе. Не могу больше этим заниматься. Простите меня. Холли успела пописать перед тем, как начался лай, но мы не гуляли.

Элиза

Пописала: √

Покакала:

14/12

С 13:00 до 13:20

Думаю, пора закругляться. Все (хорошее, плохое, нейтральное) должно заканчиваться. И это закончится так, как вы того ожидаете, как хотите. Конец не столько предсказуем, сколько неизбежен. Я знаю разницу. Боюсь только, что конец будет недостаточно двусмысленным на ваш вкус. Я хочу, чтобы вы были… счастливы – не совсем подходящее слово, скорее, довольны? Хотя меня устроит, даже если вы просто будете умиротворены. Я не хочу называть вас писателем, который эксплуатирует один-единственный прием, но ваш агент и редактор игриво называют вас «мистером Двусмысленный Ужас», и вам нравится это прозвище, несмотря на то, что оно сильно пугает вас, ведь вы знаете, что невозможно до бесконечности писать книги, полные неопределенности и при этом не выдохнуться, не стать предсказуемым (ах, опять это слово). Но ладно, давайте еще немного поиграем, мистер Двусмысленный Ужас. Во всем этом много двусмыслицы, хотя последние фразы будут ясными, как вода в Хрустальном озере (это никак не связано с Джейсоном Вурхизом или жанром слешеров в целом, но я не могла удержаться от отсылки). Впрочем, разве нецелесообразность и неправдоподобность этих заметок (с каждым разом они становятся