сочувствую. — Кериш приложил ладонь к груди. — Я всегда думал, что вам недостаёт терпимости, но вы просто всю терпимость потратили на вашу избранницу.

Лисар хотел было заступиться за Варду, но… только вздохнул: она слишком долго мстила Керишу, чтобы тот мог думать иначе. И это он ещё не знает о мстительно уничтоженном ею королевстве.

— Просто у нас разные вкусы, — примирительно ответил Лисар. — Я в восторге от её неукротимого нрава. — Он потёр болтавшийся на его поясе шар с запасом маны и божественной крови. — А тебе действительно подошла бы спокойная девушка, которая будет заботиться о твоих нуждах и постоянно приносить в дом мёд.

Только что хмурый Кериш улыбнулся, и взгляд его потеплел, хотя он по-прежнему не смотрел на своего магистра. Пожалуй, уже бывшего магистра — в ордене огненного щита их наверняка сочли мёртвыми. Но Кериш, к своему удивлению, не слишком-то и тосковал о прошлой жизни. Хотя казённые кони, содержание в монетах и запасы мёда были очень хороши.

— Кстати, а жрецам содержание и подорожные положены? — теперь Кериш посмотрел на Лисара. — Награды там за усердные молитвы и новообращённых?

Лисар снова засмеялся, а затем запрокинул голову и посмотрел на ползущие по небу свинцовые тучи. В них закручивалась тьма, копились молнии, и Лисар… теперь Лисар чувствовал не только огонь, но и эту непогоду. Родная стихия отзывалась в его душе.

В отдалении слышались голоса и треск веток — к ним всё ближе подбиралась остальная команда.

— Не думай пока об этом, — посоветовал Лисар. — Просто отдыхай, набирайся сил. Кто знает, как всё обернётся…

Его запрокинутое к небу лицо озарило вспышкой молнии. БАМ! — громыхнули небеса. К треску и отдалённым голосам добавился лёгкий шелест — дождь стеной шёл с моря.

— Я не знаю, что будет дальше, — продолжил Лисар, и на его лицо упали первые крупные капли дождя. — Но, если со мной что-нибудь случится, позаботься о Варде. Я не хочу, чтобы она снова осталась одна.

— Что?! — Кериш вскочил.

Капли падали на его голову, пятнали плечи, грудь, щёлкали по носу. А по лицу закрывшего глаза Лисара они стекали, словно слёзы.

Кериш, только что собиравшийся, наплевав на собственную безопасность, обругать скверный характер Варды, умолк и недовольно плюхнулся обратно на камень. Поморщился от удара по копчику и пробормотал:

— Давайте вы уж сами как-нибудь, ваша пламенность. С ней только вы совладать можете.

Лисар слегка улыбнулся, капли дождя всё чаще падали на его лицо, стекали по скулам, губам, мочили рубашку.

— Обещай, — Лисар сказал, и в небе снова полыхнула молния.

Гром встряхнул весь остров.

— Обещаю, — Кериш обречённо склонил голову. — Но если она будет сильно издеваться надо мной, я сбегу! И… возвращайтесь живым. Так будет лучше. Правильнее.

В следующий миг их накрыл ливень.

* * *

Когда Лисар подлетел к кораблю на шипящих от дождя пламенных крыльях, он сразу увидел холодное сияние щита: Варда сидела под зарифленным парусом в обнимку с небольшим бочонком. Так и не вскрытым. Тонкие разряды молний пробегали по щиту, некоторые капли прорывались сквозь его поверхность, оставляя на рубашке Варды тёмные пятна, приклеивая ткань к коже.

— И правда бочонок остался, — Лисар присел рядом с ней, добавляя к её щиту свой тёплый огненный.

Поёжившись, Варда прижалась к нему и уткнулась носом в шею:

— Эта погода не для огненных магов, нам придётся дождаться конца ливня.

Лисар посмотрел на стену дождя, накрывшую качавшийся на волнах корабль, и обнял Варду за плечи, окутывая её теплом. Ни один из них не думал о побеге.

Непогода буйствовала несколько часов, а затем, будто с ночного неба сорвали покров, на нём загорелись звёзды. В свете этих далёких звёзд дракон и феникс вместе покинули корабль, чтобы защитить тех, кто им дорог.

Глава 31. Предательство

На рассвете я осталась одна в лодке, которую принесла в зубах и выплюнула на беспокойные морские волны. Лисар оставил меня здесь, на приличном расстоянии от зоны повышенной концентрации антиманы, но даже так приходилось осторожничать с поглощением маны из воздуха, чтобы не зацепить чужеродную отраву.

Облокотившись на колени, уперев подбородок в сцепленные пальцы, я смотрела вдаль, но мой острый взгляд не улавливал и намёка на чёрный остров в центре залива, который образовался из-за удара метеорита по самым населённым королевствам — и центру магии и веры заодно.

Какие там гремели битвы во времена моего расцвета! Теперь всё похоронено под солёной водой, но, казалось, я ощущала отголоски давней уже истории через толщу моря, как будто те города и давно почившие люди звали к себе. Но я не слушала их, я высматривала Лисара.

Он не позволил мне полететь с ним в ставку наших врагов, это было благоразумным решением, с которым стратегически я была согласна, но… теперь я не знала, что с Лисаром, никак не могла повлиять на его переговоры с врагом и не узнаю, если вдруг понадобится моя помощь, пока не станет поздно.

Это было так мучительно…

* * *

Лисару тоже было мучительно, но по иной причине: антимана давила. Ему потребовались все силы и воля, чтобы долететь до чёрного острова и приземлиться солидно, а не плюхнуться, рассыпая вокруг огненные перья.

Он остановился у кромки неподвижной воды и оглядел остров. Прежде Лисар не видел его и теперь внимательно изучал пирамиды, от которых исходили волны антиманы. От их едва ощутимой вибрации у него поднимались мурашки и волосы на затылке, ныли зубы. Но он с независимым видом оставался на месте и ждал.

Посланник врагов вышел из основания одной из пирамид и направился к нему. Внешне он ничем не отличался от обычного человека, полы мантии колыхались на ходу, а в руках чужак держал гладкую каменную шкатулку.

Он шёл один, ничуть не опасаясь Лисара, его взгляд лишь на несколько мгновений задержался на полной маны и божественности сфере у того на поясе, и шаг не замедлился.

Чужаки утверждали, что их души невозможно уничтожить в этом мире, поэтому они не боятся войны на истощение, но Лисар не очень-то этому верил и искренне считал такое беззаботное поведение чужака демонстрацией.

Приветствий не было. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, они смотрели друг на друга со взаимным любопытством.

— Вы задержались, — наконец, сказал чужак.

— Повреждения её души оказались серьёзнее, чем мы