Послышался плеск весел — прибыли стражи покоев Коула, чтобы забрать собрата. Ганнон велел бросить якорь неподалеку и прийти за ним самим, как только станет слышен звук пламени. Кажется, привратники были рады, что им нашлось дело в отсутствие хозяина. Или тому, что Ганнон не умер на своей тренировке. Хотя юноша никогда не мог понять, что было у них на уме.

***

— Говорю тебе! — Иннар надавил на закрытые глаза и растирал их, пока не показались искры. Этот заключенный из береговых уже изрядно утомил ключника. Но он терпеливо продолжал гнуть свою линию: — Я его знаю с детства. Он, может, и замешан в чем-то, но уж точно не водится с нечистью.

— Так-то оно так, – не прекращая чавкать, проговорил пленник, навестить которого Иннара попросил Ганнон. Переубедить Аторца было так же непросто, как проплыть в Шторм, но от угощения он не отказывался. — Но откуда тебе знать-то?

— Да заметил бы за столько лет, — рассмеялся Иннар, подлив эля береговому.

— Что за водичку вы тут, богатеи, пьете? — Аторец отпил и сморщился, но все же осушил кружку за второй глоток. — Вместо эля, — закончил он, подавив отрыжку. После чего вернулся к разговору о нечистой силе. — Знать-то ты можешь его с детства, но откуда знать тебе, что его не подменили… ну с месяц назад, а?

Ключник только развел руками. Трудно доказывать, что кто-то не Молк. Дух, который мог притворяться кем угодно. Аторец тем временем принялся грызть куриную ногу, заставив Иннара поморщиться.

— Молчишь? То-то же! — с набитым ртом довольно проговорил береговой, жестикулируя рукой с куриной костью. — Потому что он – Молк, сам Молк, разбери его Б… — Аторец замолчал и принялся мрачно дожевывать мясо.

— Боги, с тобой бесполезно говорить. — Иннар встал и приготовился уходить.

— Не хочешь – не слушай. — Аторец замахал руками. — Я же по-доброму. Нутром чую, что ты человек хороший, наш. Смотри, чтобы самому не пропасть!

Иннар вышел из комнаты, дверь в которую тут же заперли стражники. Голова с левой стороны болела от разговора с этим голодранцем. Ключник шмыгнул носом. «И как этот не мерзнет, полуголый?» — успел подумать он, прежде чем увидел Ганнона, показавшегося из-за угла. «Точно вовремя», — поежился Иннар.

— Привет! — Ганнон излучал несвойственную ему жизнерадостность. «Хотя разве стал бы притворщик делать что-то необычное? Только если бы хотел, чтобы так и подумали, лишь бы отвести подозрения», — подумал Иннар и тут же тряхнул головой, пытаясь выгнать из нее бредни берегового. Ганнон тем временем продолжил: — Ты в порядке? Бледный немного.

— Да… — Иннар смог улыбнуться. — Утомил меня твой Аторец.

— Буйный? Или молчит?

— Ни то, ни другое. Говорит, и охотно, просто чушь всякую.

— Богохульничает и бранится?

— Нет, кто-то отбил у него такое желание. Но иногда прорывается.

— А что тогда?

— Так и не объяснишь. — Иннар потер затылок. — Он спокоен, ест-пьет, будто в таверне сидит. Но уверен, что ты Молк. Молк, и все тут. — Ключник развел руками.

— Это мы знали, — протянул Ганнон, не совсем понимая, что так смутило его друга.

— Но как, как?! — Иннар сжал кулаки и заговорил быстрее. — Почему он так спокоен, если верит, что в плену у… боги знает кого!

— Береговые – народ практичный. Что есть, с тем и имеют дело. Вот тебе и новая тема для исследований, — ухмыльнулся Ганнон.

— Это… может быть интересно, — протянул ключник, в очередной раз всерьез задумавшийся над шуткой.

— Расскажи сперва, что еще удалось узнать, — одернул его Ганнон: надо было поспешить, пока мысли Иннара не улетели вдаль.

— Помимо чуши про Молка? Бесконечные истории о том, как надо варить эль. Про ракушки не скрывает, хвастается, наоборот.

— Еще что-нибудь необычное?

— Ничего, разве что как он остатками своих зубов ест что-то тверже каши… — Иннара передернуло от отвращения, а Ганнон рассмеялся.

— Хорошо. — Он положил руку на плечо ключника. — Спасибо, что поговорил. Будет полегче начать с ним беседу.

***

Несмотря на браваду, которая так поразила Иннара, при виде самого Ганнона Аторец все-таки вжался в стул. Судья не стал одевать внушительное одеяние. Вместо этого он выбрал неброскую одежду темных цветов и серую накидку. Юноша присел напротив пленника и молча смотрел на него, ожидая чтобы тот заговорил сам. В конце концов нервы Аторца не выдержали.

— Ну всякое же бывает! Народу много ходит, не все же, — он повращал кистью руки, указав на собеседника, пока подбирал слова, — как ты. Что ж теперь, не работать?

— Убить и обобрать гостя это, по-твоему, работа? — Ганнон постарался выдержать равнодушный тон.

— Убить, пока не был гостем! — Аторец поднял испачканный куриным жиром палец. — Гостя попросить о подарке… пока спит.

Ганнон откинулся на спинку сидения и вонзил укоризненный взгляд в пленника, но выиграть в гляделки не удалось. Береговой отошел от шока и снова начинал вести себя развязно.

— Если решил карать, то где твои черепа? — Аторец поводил скрюченной кистью перед лицом, изображая забрало подземников. — Вжик, и дело с концом.

— Думаешь, они понадобятся? — улыбнулся Ганнон.

— Хотел бы в камень обратить, уже стенку бы из меня клали. — Пленник заложил руки за голову, обводя комнату взглядом. — Хочешь чего от нас, несчастных?

«Им что боги, что Молк, что люд из замка – все одна напасть», — подумал Ганнон, но вместо этого спросил, указав на пустую кружку:

— Как тебе эль?

— Дрянь! — не моргнув глазом ответил береговой. — Блевота Мархо… — он споткнулся на имени демона, — блевота, в общем. Еще есть?

— Ты ведь лучше можешь? — вместо ответа снова спросил юноша.

— А то ж! — Пленник подбоченился. — Никого лучше нет.

— Договоримся, — заключил Ганнон.

***

Последний день судейства на рынке был милосердно прохладным. Тучи затянули небо, мелкий дождь то моросил, то переставал. Тем не менее на торговой площади было людно, как и всегда. Некоторые собрались послушать разбирательства. Ганнон узнал зевак, что вчера веселились, слушая его разговор с неардо. Они изрядно раздражали Кессада, как и мелкий дождь, из-за которого пришлось сложить все книги и свитки вместе, глубоко под навесом. Судья заметил, что его помощник любил