Использовать это редкое оружие считалось уделом трусов и чуть ли не грехом. Копье в груди Миртока и то до сих пор было символом позора и варварства, что уж говорить про это. Подземники и стражники, укрывшиеся позади их щитов, отступили еще больше под напором мечников, прикрываемых стрелками.

Тем временем вторая группа сумела приблизиться к Иссуру и Ганнону. Трое мечников, двое из которых уже возились с самострелами. Стрела ударила Иссура в нагрудник, раздался стон, но его быстро заглушил рев Бахана, что рванулся вперед, выронив дубину. Второй стрелок разрядил свое оружие, но это не спасло его: огромный береговой на всем ходу врезался в него плечом, отправив в полет. Несчастный ударился о каменную брусчатку головой, оставив кровавый след. Второго стрелка Бахан поднял над головой, как игрушку, и швырнул в арбалетчиков из основного отряда.

Рядом с береговым остался один мечник, нацелившийся в уязвимое место на боку Бахана. Его остановил Ганнон. Клинки скрестились с громким звоном, юноша ощутил, как темная сталь его меча медленно прорезает вражескую. Его противник со стоном сумел отбросить Ганнона прочь. Щека ощутила колебание воздуха — мимо пронесся Иссур. Юноша увидел, как легионер нанес по мечнику мощный рубящий удар сверху вниз, после чего со стоном упал на одно колено, опершись на руку, в которой только что был меч. Враг рухнул с разрубленной шеей, клинок застрял в его ключице. Глухой грохот раздался с другой стороны: Бахан упал на спину, в груди и плечах было по меньшей мере четыре древка. Стрелки, в которых он швырнул их товарища, все же успели спустить тетиву. Тем не менее, без их поддержки остальные бойцы оказались уязвимы, и люди Ганнона быстро расправились с ними.

Оглушенным стрелкам повезло еще меньше: Роннак и его люди добивали их, лежачих, своими щитами. Отточенность этих движений внушала ужас вперемешку с отвращением. Один из лежавших успел вскочить и рванул прочь, оттолкнув подземника.

— Живым! — крикнул Ганнон: возможно, это был последний из вражеского отряда.

Иссур кивнул и примерился: он вытянул левую руку вперед и склонил голову набок. Хорошенько размахнувшись правой рукой, Лизарис отправил копье в полет. Легионер застонал от боли, но закончил бросок чисто, попав точно в ногу бежавшему. Тот с криком повалился наземь. Роннак дважды ударил мечом о щит в знак восхищения точностью Иссура. Один из стражников побежал к пленнику, чтобы не дать тому умереть от потери крови, второй тем временем обратился к Ганнону:

— Господин, в доме мелькают огни. Похоже, этот был не последним.

— Иссур, помоги Бахану! В тесноте вам ведь привычней? — обернулся юноша к подземникам. В ответ те лишь ударили мечами в щиты и направились вперед. Ганнон и стражник замыкали отряд.

Двери были распахнуты настежь, факелы горели, но в доме было тихо. В главном зале было несколько трупов: напавшие головорезы, гвардейцы и слуги тоже. Ганнон скрипнул челюстями. Пока легионеры осторожно продвигались вперед, он успел выхватить взглядом странный знак на руке убитого – два кольца. Внутри все похолодело: Второй Круг, люди Тризара. Хестол – Корб, Корб – культисты, понятно, что привело церковников сюда.

В следующей комнате на коленях стоял один из храмовников. Почему он не сбежал, почему не помогал остальным? Ганнон узнал Саура, он склонился над мужчиной, лежавшим на полу без сознания. Рядом с ними были раскиданы кружки и разлита вода. У головы лежавшего человека растекалась густая темная жидкость, руки храмовника были абсолютно черными. Ганнон медленно обошел вокруг: мужчиной на полу оказался сам Хестол, его лицо ниже носа тоже было черным. Он перевел взгляд на пол перед камином, где растекалась лужа. Там лежали залитые водой угли.

Воин Второго Круга поднял затравленный взгляд на вошедших, похоже, его не сильно волновало их присутствие. Глаза слезились, он сел на пол, чуть отодвинувшись от тела.

— Это был мой последний шанс, — пробормотал он, — я должен был захватить его живым. — Саур поднял взгляд на Ганнона и горько усмехнулся. — Ну конечно, кого же еще могли послать нечистые, чтобы унизить меня? Или это знак? — прошептал церковник.

Он бросился вперед, с немыслимой быстротой оказавшись на ногах. В руках сверкнул кинжал, Ганнон видел, как его собственная рука непростительно медленно движется наперерез. С тошнотворным мягким звуком дерево столкнулось с плотью. Щит легионера ударил церковника в плечо, отправив того на пол. Откликнувшийся, Роннак, дважды стукнул по шлему, жест был понятен: глупо было лезть вперед без щита. Юноша вспомнил Васара – их командира – тот шел позади отряда, хоть и управлялся с мечом не в пример лучше. Стоило бы поучиться.

Запыхавшийся Иссур вошел в комнату, протягивая тубус. Другой рукой он все еще держался за место, куда ударила стрела.

— Он, тот, который бежал, в общем… умер. Но он пытался унести вот это. — Откликнувшийся потряс в воздухе футляром для писем. — И надо помочь Бахану, он живой, но много стрел в нем!

— Этот тоже пока дышит. — Роннак сидел на корточках рядом с Хестолом, люди подземника стерегли оглушенного храмовника.

Нужно было многое решить, и быстро. Ганнон оглядел тела на полу и своих людей. Доблесть Иссура и готовность биться насмерть особенно удивляла на фоне его юности и искренней, даже наивной, манеры речи. Но бой – это бой, а то, что предстояло сделать… паренька лучше отослать.

— Нужно скрытно доставить его в замок. — Ганнон указал на тело Хестола, обращаясь к стражнику. Тот лишь кивнул, на службе у Виннара им такое было не в новинку. — И Бахана тоже, Иссур возьми одного, — юноша склонил голову, — лучше двух человек в помощь, а то не дотащите. — Раздались смешки, придавшие Ганнону уверенности. — Найдите жрицу Селаны, пусть поможет им. — Он внимательно оглядел пол комнаты, надеясь… да, вот оно! Ганнон взял одну из пустых кружек и кончиком меча закатил в нее золотую виалу с открытой крышкой. — Отдадите жрице, осторожнее, там был яд!

Один из легионеров с полными страха глазами держал серебряную кружку на вытянутых руках, пока второй, стараясь не дышать, заворачивал ее в тряпицу. Они быстро показали друг другу несколько жестов, похоже, это была игра-жребий. Проигравший пробормотал под нос проклятье и приладил сверток себе на пояс.

«Нет ничего плохого, чтобы использовать друг против друга тех, кто тебе не нравится, — подумал Ганнон, оставшись наедине с Роннаком и Сауром. — Так ведь говорил Коул? Да и чья душа больше запачкается?