За спиной раздалось шуршание от следующей по пятам крысы, не слишком крупной и поэтому осторожной, и Сесиль ускорилась. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку и постоянно опасаясь, что те развалятся даже под ее невеликим весом, она все же добралась до подвала. Оглянулась. Крыса стояла в дверном проеме и поводила усами, внимательно глядя на потенциальную жертву, но пока не спускаясь. Она не отставала и не приближалась. Ждет, когда кошечка совсем выбьется из сил… Не дождется!

И Сесиль упрямо полезла по каменной кладке. Когти с трудом находили за что уцепиться, приходилось двигаться медленно и осторожно. Но выбора нет: до нужных точек не допрыгнуть – слишком высоко, рассчитаны на рост человека. Артефакт тянул вниз, но в нем – спасение. Кошечка долезла до первой нужной точки. Кошачьих сил нажать не хватило, пришлось задействовать накопитель. Вторая точка. Третья. Стена начала сдвигаться. Сесиль быстро перебралась на другую сторону и нажала уже там. Дверь закрылась под возмущенный писк крысы, увидевшей, что еда ускользает. Она бросилась вперед, но не успела: стена встала на место прямо перед ее носом.

Сесиль огляделась, затем с облегчением разжала занемевшие челюсти и выпустила артефакт. В помещение явно давно никто не заглядывал, а значит, здесь безопасно. Рабочая комната Фарнье выглядела целой и готовой к использованию, разве что запыленной немного. Артефакт стазиса работал, но что в нем, Себастьен не видел. Он почти у цели. Но телу, маленькому и слабому, работавшему на износ, требуется отдых. Поесть бы еще… На этой мысли кошечку сморило, лапки перестали держать, и, чуть покачнувшись, она плюхнулась прямо на толстый слой пыли.

Я же, напротив, подскочила на кровати. Ногти впились в ладошки, проколов кожу насквозь. На простыне под руками расплывались пятна. Тяжелое дыхание разрывало тишину спальни. По виску текли холодные капельки пота. Я словно только что оттуда, из подземелья, где находилась Сесиль, и испытывала все на себе. Это был сон? Или видение? Понятно только одно: просмотренные картины вызваны моим беспокойством и желанием знать, что у Себастьена все в порядке.

Не помешало бы немного уверенности, что это видение, так нет: видения никогда не были моей сильной стороной, одного желание здесь мало, нужна предрасположенность, которой в нашей семье не было ни у кого.

Я зябко закуталась в одеяло. Гостевая спальня казалась чужой и холодной, а в моей когда еще сделают ремонт, всем сейчас не до этого. Пожалуй, больше не усну. Потрясение от увиденного оказалось очень сильным, а главное, так и непонятно, получилось ли у Себастьена вернуть тело. Нет, то, что артефакт стазиса продолжал работать, обнадеживало, но мало ли сколько раз покойный мэтр Фарнье так развлекался? Не внушало радостного ожидания то, о чем я узнала вчера. Да, о таком в общедоступных справочниках не прочитаешь, и правильно: и без того отношение к магам в некоторых слоях общества не самое хорошее…

Правда, мэтр Фаро утверждал, что это делается исключительно для того, чтобы не портить светлый облик покойного мага. Только что он там светлого нашел? Под слоем грязи и не увидишь…

Нет, мэтр Фарнье был необычайно талантлив, этого у него не отнимешь, только талант он использовал исключительно для удовлетворения собственного любопытства, несколько странного, надо признать. Эксперимент над беременной женой он произвел без ее ведома и согласия, чего та никогда ему не простила. Не простила этого и природа: у четы Фарнье больше не было детей, а их единственная дочь отличалась сильными поведенческими отклонениями. Настолько сильными, что при огромном Даре ей почти постоянно приходилось носить антимагические браслеты. Нет, она не была сумасшедшей в прямом смысле этого слова, но ставила свои желания и интересы настолько выше безопасности окружающих, что это оказалось слишком даже для того времени, когда магам позволялось много больше, чем сейчас. Мэтр Фарнье был уверен, что сможет повлиять на поведение своих внуков и привести его в норму, только вот желающих жениться на Сесиль не находилось.

Нет, инорита была невероятно красива, портрет не обманывал, но стоило претенденту поговорить с ней хоть несколько минут, как он находил вежливые слова для отказа и сбегал. Одной красоты для привлечения мужчин оказалось мало, требовались иные методы убеждения. Мэтр Фарнье жаждал экспериментальных образцов, на которых мог бы исправить ошибки, сделанные на дочери, но поскольку понимал – пусти на самотек, внуков не дождешься, – решил подвести научную базу под задуманное, засел за расчеты и высчитал параметры идеального мужа для дочери, коим соответствовали несколько магов, одни в большей степени, другие – в меньшей. Предлагать им в лоб жениться Фарнье посчитал неразумным и поэтому зашел с другой стороны. Себастьен Латур стал первой жертвой, упрямо отказывающейся принять навязываемые правила.

Да-да, именно душа Себастьена Латура вселилась сначала в Венсана, а потом в Сесиль. Именно его портрет показали в Совете, и хотя портрет не отражал и сотой доли обаяния настоящего Себастьена, тем не менее оказался вполне узнаваемым. Пригласил его мэтр Фарнье под предлогом совместного исследования по возвращению душ из-за Грани. Самого Фарнье тема не слишком привлекала, вот загонять врагов за Грань, в этом он был мастер. Но Латур купился на внешнюю заинтересованность и приехал, тем более что хотел проверить имеющиеся наработки. Проверяли они месяца два. Возможно, мэтр Фарнье рассчитывал на внезапно вспыхнувшую страсть между молодыми, что избавило бы от силового метода по отношению к будущему зятю. Все же делать кого-то родственником под принуждением – это как-то некрасиво, что понимал даже ослепленный жаждой исследований мэтр. Но, возможно, он просто завоевывал доверие молодого мага. Кто знает? Самого мэтра уже нет в живых, а в записях Совета ничего не написано о причинах.

Интереса к дочери со стороны молодого и талантливого мага не возникло, хотя Фарнье и приложил все силы для этого: постоянно оставлял их вместе, требовал от Сесиль, чтобы та ассистировала Латуру, всячески выказывал потенциальному зятю свое доверие, открывая при нем самые потаенные места. Еще бы, он же был уверен, что тайны из семьи не уйдут. А еще намекал, что вместе с дочерью к зятю перейдут и семейные заклинания. Множество разнообразных и неповторимых семейных заклинаний. Но увы, все это не произвело должного впечатления на Латура. Поэтому после одного из ритуалов возврата, когда измотанный Себастьен мало на что обращал внимание, мэтр недрогнувшей рукой провел над ним собственный ритуал, разделивший тело и душу. Тело он поместил в стазисный артефакт, а душу – в специально созданное вместилище. Время у запертой души текло медленнее, поэтому первый разговор мэтр Фарнье провел через неделю. Для этого ему не понадобилось возвращать душу в тело. Он использовал еще один артефакт.

Прийти к взаимопониманию не удалось, плененный маг наотрез отказался жениться, справедливо полагая, что проблемы Фарнье – не его проблемы, а родственники непременно найдут управу на сдуревшего родителя, жаждущего не столько сплавить дочь, сколько продолжить эксперимент над потомками. Мэтр был одержим идеей вывести идеального мага и считал, что для этого хороши все средства. Но Латур был уверен, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, за два месяца он насмотрелся на девушку вдоволь, и у него не возникло ни малейшего желания смотреть на нее до конца жизни.