– Гетерохромия.

– Что?

– Гетерохромия. Я долго вас вспоминала, эти глаза необычные, а потом позвонила маминой подруге, она врач, и спросила, как такое бывает, что у человека не просто глаза разного цвета, а один глаз пополам разделен: слева голубой, справа карий? Она и сказала: это называется «гетерохромия». А я еще подумала: какое скучное слово для такой красоты!..

Сергей вдруг опустил глаза и долго разглядывал столешницу.

Его уши покраснели, как угольки, и даже на шее выступили багровые пятна.

Он зачем-то начал перекладывать с места на место папки и сцепленные скрепками бумаги, передвигать пластиковые коробочки со стикерами и кнопками.

Затем, подняв глаза, он нерешительно спросил:

– Марина, мне вообще очень неудобно, но… может быть, вы пригласите меня на свой концерт?

Она помолчала, а потом сказала, чувствуя себя выпускницей, которую пригласил на бал первый красавец школы:

– Я с радостью, только у меня концерт через пять дней. Но вы приходите! И друзей приводите, хоть все отделение.

– А сегодня?

– Сегодня? Нет, сегодня у меня концерта нет…

– Вы не поняли. Сегодня вы не хотите пойти куда-нибудь? Я, конечно, не хожу во всякие там модные места, но, может, вы хотите просто погулять? Или в кино? Вы же ходите в кино?

– Я сто лет не была в кино, – выдохнула Марина, и это была чистая правда. – И с удовольствием схожу с вами.

Радость, сверкавшая в разноцветных глазах, была просто ослепляющей!

На свидание с Сергеем Марина собиралась с особой тщательностью.

Забравшись в ванну, она вывалила туда половину банки с ароматическими маслами, напевала и высовывала из мыльной пены то одну ножку, то другую, любуясь ими. В горячей воде было так хорошо, что она бы с удовольствием задремала, будь ванна поудобнее…

Вот только архитектор ее хором в далеких пятидесятых не подумал, что кто-то захочет поспать в купели!

Из воды она выбиралась вся красная, распаренная и такая душистая, что волна аромата сбила бы с ног любого. Перерыв весь гардероб, она с огорчением подумала, что это все не то, а на новый наряд денег не было.

Но потом Марина сообразила, что Сергей – мент, а не олигарх, и, стало быть, она должна… соответствовать.

Как «соответствовать» менту, Марина не знала.

Ей хотелось разодеться в пух и прах, но это наверняка было лишним.

Сергей не подходил на роль тайного магната, который исключительно из альтруизма пошел служить в милицию. Так что рассчитывать, что он наденет фрак или смокинг, не приходилось, да и она глупо выглядела бы в вечернем платье и шпильках в кинотеатре или кафе…

Еще Марина не знала: есть ли у Сергея машина, и если есть, то какая?

Признаваться, что она до сих пор ездит на метро, ей не хотелось, как и приводить его сюда, в свою халупу у черта на куличках.

Не хватало еще, чтобы он увидел, как она живет на самом деле…

Тщательно продумав свою линию поведения, Марина решила: вести себя будет скромно и с достоинством.

Напялив тоненькую кофточку с капюшоном, джинсы и спрятав лицо за громадными, как у черепахи из мультфильма, очками, Марина побежала на встречу.

В кафе неподалеку от кинотеатра, где они договорились встретиться, Марина уселась за столик, заказала молочный коктейль и, потягивая его через трубочку, разглядывала посетителей.

Ей было невероятно весело.

В мечтах она представляла себя то героиней Одри Хепберн, которая сбежала из дворца, чтобы увидеть настоящую жизнь, то самой Одри, то еще какой-нибудь знаменитостью, вроде Ким Бейсингер, решившей инкогнито посетить Москву…

«Интересно, – подумала Марина, – знает ли кто-нибудь, что я, уже известная певица, сижу вот тут, с простыми смертными, пью коктейль и жду мужчину? Узнает ли кто-нибудь меня?»

Она сняла очки и положила их на стол, вызывающе оглянувшись по сторонам. Однако никто не бросился к ней с криками: «Да это же знаменитая певица Мишель!», никто не подсунул блокнотик или салфетку для автографа, и от этого Марине стало немного грустно.

Но, в конце концов, героиню Одри Хепберн тоже не узнавали люди – им и в голову не могло прийти, что принцесса может пить кофе в простом кафе и кататься на велосипеде по улицам!

В громадном телевизоре, висевшем почти под потолком, крутились клипы. Артисты беззвучно открывали рот, а персоналу почему-то не приходило в голову сделать погромче. Наверное, за время работы музыка надоедала им до чертиков…

Жаль.

Музыку Марина охотно послушала бы, авось и ее бы показали.

Хотя – вряд ли. Тут не показывают концертных выступлений, а клипов у нее пока не было, хотя очень хотелось. Петька, лечивший свою травмированную руку, обещал устроить съемки в следующем месяце. По слухам, клип собирался снимать сам Громов, а это не хухры-мухры…

Сергей вошел в кафе, решительно сдвинув с пути какого-то прыщавого подростка в широченных джинсах и расписной кофте с орнаментом в виде червячков или иероглифов – издалека было плохо видно.

Марина мгновенно подобралась, вспомнив о собственном статусе, сгорбилась и сделала вид, что прикрывает лицо, хотя это была такая глупость!

День был пасмурным, а уж под вечер и подавно никто не сидел в кафе в темных очках, кроме нее.

Потому Сергей сразу увидел ее и двинулся к столику.

В его руках был букетик, Марина даже прищурилась, разглядывая: что там, ирисы, кажется?

– Привет, – сказал он. – Я опоздал, да?

– Ничего. Я только что пришла.

– Тогда пойдем? Еще билеты надо купить. А, чуть не забыл. Это тебе.

И сунул ей букетик.

В хрустком целлофане действительно были ирисы, семь штук, вперемешку с мелкими белыми цветочками-шариками на тонких веточках.

Круглый букетик очень походил на свадебный, и Марине это показалось хорошим знаком.

– Спасибо, – сказала она и спрятала лицо в цветы. От букета шел тонкий аромат весны, медленно уступавшей дорогу лету. – Да, пойдем.

До кинотеатра было всего несколько метров.

Поднимаясь по ступенькам, Марина все еще думала о звездном статусе, наклоняла голову и отворачивалась, стоило кому-то вырулить навстречу, а потом перестала. Изображать звезду утомительнее, чем быть ею…

Разрекламированный фильм оказался полной ерундой.

Поэтому досматривать до конца они его не стали, сбежав с середины.

– Если бы не маньяк, мы никогда бы не встретились, – сказал Сергей, когда они, устав шататься по столице, уселись в открытом кафе.

Там Марина вновь вспомнила про свой «статус» и, в соответствии с правилами, заказала зеленый чай, хотя с удовольствием выпила бы пива, как Сергей.