белую ткань – отпаренную и мягкую, как вата. После этого мне стало и смешно и неловко, потому что Брайер подумал о том, о чём позабыла я. И правда, как легко женщина в цивилизованном мире забывает о своей природе, и перестает замечать её.    

   Следующие три дня прошли в беззаботном безделье, по крайней мере, для меня. Я валялась на сеновале, ела вкуснейшую похлёбку из солонины и тушёного в сметане зайца, которого умудрился поймать Стефан, и слушала бесконечные разговоры о магии и великих колдовских делах прошлого. На второй день с утра пролился тёплый летний дождь, весело отгромыхала гроза, а мы трое ели медовые пряники и смотрели на радугу, которая пролегла через всё небо от края горизонта до края. А были ещё теплые, душистые вечера, когда сумерки спускались тихо и нежно, и сын хозяина дома наигрывал на гармони, сидя на крыльце.

- Признаться, мне начинает нравиться путешествовать вот так, - сказал однажды Брайер. – Новые места, новые люди… Это интересно.

Стефан поспешил согласиться с ним, заверив, что никогда не жил так весело и беззаботно, несмотря на опасности.

- Да, интересно, - ответила я, задумчиво глядя на рыжего кота, который шел по забору, балансируя на штакетинах  с грацией самой лучшей балерины. – Но однажды от всего этого заскучаешь. И потянет туда, где твой дом.

- С тобой не поспоришь, Крошка, - засмеялся Брайер. – Но романтики в тебе – ноль.

- Зато в вас её – на сто процентов, от пяток до макушки, - заметила я. – На вас охотятся государство и злая фея, а вы ведёте себя так, будто бессмертные.

- Лучше бы нам и правда поторопиться, - заметил Стефан. – Как бы Карабос не догадалась, куда мы идём на самом деле.

- А как она нашла нас в Найте? – спросила я. – Есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

- Мало ли какие методы у феи, - пожал плечами Стефан. – А вот не выследит ли она нас на… на границе, - он вовремя замолчал, чтобы не произнести названия Раэтской Лимы. – Мастер, почему вы решили, что Тедерикс ждёт нас там?

- Тедерик оставил ему знак, - пояснила я, потому что Брайер молчал. – Никто посторонний ничего бы не понял.

- А, ну тогда всё в порядке, - не слишком уверенно согласился Стефан.

- Хотелось бы надеяться, - отозвалась я, внимательно наблюдая за Брайером.

Что-то в поведении колдуна неуловимо изменилось, и это настораживало. Если раньше он так и фантанировал идеями и весельем, то сейчас если и веселился, то это больше походило на притворство.

- Всё в порядке? – спросила я, подёргав колдуна за рукав.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. И мне опять показалось, что эта улыбка совсем не искренняя.

- Всё хорошо, - ответил Брайер. – Всё так, как должно быть.

На следующее утро мы отправились в путь всё в том же составе – я верхом на Панки, Брайер впереди, Стефан – замыкающий.

Теперь, когда путешествие в компании двух колдунов, один из которых был, к тому же, наследным принцем (а значит, при деньгах и с определёнными привилегиями), стало безопасным и даже приятным, я начала обращать внимание на мир вокруг меня.

Всё и правда было похоже на Швабен – те же живописные холмы, озера и леса, горы вдалеке, уютные деревеньки, которые так и просились на фотографию и в рамочку… Но всё равно это был не тот Швабен, в котором жила я. И всякий раз, когда Стефан покупал у крестьянок молоко или яблоки, а Брайер, ухмыляясь, строил глазки, флиртуя с девицами у колодца, я понимала – это не мой мир. Я здесь чужая. Здесь обитают феи, и одна из них – та самая, которая поразила Брайера в самое сердце. Рано или поздно он найдёт её, или она найдёт его, Карабос будет побеждена, Стефан сядет на трон, и Брайер станет первым человеком в королевстве, и у него будет столько дел, что приключения с Мариной Крошкиной забудутся, как забудется и сама Марина Крошкина.

Но я не забуду.

Никогда не забуду мир, в который можно попасть, проплыв под мостом. Не забуду замок, оплетённый колдовскими розами, где столетним сном спал Спящий красавец Брайер Хагеботьер Розен… Смешное имя – Шиповник Вереск Роза… Но даже оно забылось в веках, сохранив для людей лишь безликую принцессу Шиповничек, которая только и умела, что ждать своего принца…

От этих мыслей мне было и горько, и сладко.

Я смотрела в спину Брайеру и думала, что в моём мире  только я буду знать правду о том, что произошло в Швабене, в замке Запффельбург, что на берегу озера Форгензе, на самом деле, и каким невозможным, бесячим, но таким очаровательным был последний из фон Розенов…

А почему – последним?

В сердце закрался противный холодок, и я испуганно встрепенулась, потому только сейчас до меня дошло: а что произошло с Брайером после пробуждения? Почему в хрониках Швабена ничего не упоминается о фон Розенах после барона Вильгельма, отца Брайера? Только что я нарисовала такое счастливое будущее для него – как советника короля, самого влиятельного человека и могущественного колдуна, но дело-то в том, что такого будущего у Брайера нет. И мне это прекрасно известно. История не сохранила даже его полного имени, полностью переврала легенду о сне и пробуждении, а потом… Хроники скупо упоминали, что дочь барона фон Розена уехала с мужем куда-то за границу, и больше о ней не было никаких сведений. Это не удивительно – в средневековых летописях женщинам отводилось крайне мало внимания, но дело-то в том, что Брайер не был женщиной. И то, что летописцы забыли написать о нём, могло означать только одно – после пробуждения он исчез… Как если бы… если бы…

- Маринетта, что с тобой? – Стефан оказался рядом, заглядывая мне в лицо, а Брайер резко оглянулся. – Почему ты побледнела?

- Тебе показалось, - умудрилась произнести я, хотя язык не слушался.

Я смотрела в глаза Брайеру, не отрываясь, а в голове крутилось только одно – если бы я не поцеловала его там, на берегу реки, Стефану пришлось бы копать безымянную могилку где-нибудь в ракитнике. А вдруг, когда я вернусь  в свой мир, этому глупому колдуну снова захочется подставить бок под стрелу? А в Швабене нет принцесс, есть только принцы…

- Брайер… - прошептала я