Когда я протянула ему яйца, то тут же поняла по его лицу, что он разозлился. А потом погрустнел. От носа к уголкам рта пролегли длинные морщины. Уж лучше бы он на меня накричал. Он молча повел меня назад к гнезду и велел положить яйца на место. Мы ждали, вернется ли воробьиха.

— Видишь, — прошептал он. — Видимо, она чувствует твой запах на яйцах и боится подлететь.

— Значит, воробышки умрут?

Только тогда до меня дошло, что яйца — не просто яйца. Все-таки привыкаешь покупать яйца в супермаркете, так же как бисквиты, а когда их ешь, то внутри только белок и желток, а не маленькие птенчики. Мне стало так их жалко. Папа кивнул, не глядя на меня, и я заплакала. Мы прождали полчаса, но воробьиха так и не вернулась.

— Рано еще отчаиваться. Может, вернется, — утешил он меня.

Но я не была дурой. Я знала, что яйца должны быть в тепле. Я понимала, что я наделала.

— Самое плохое, — сказал он, когда мы проходили мимо церкви, — что, если ты забираешь одно яйцо, ты убиваешь не одного птенца, а миллионы.

— Как это? — Я вытирала нос рукавом кофты, но он не ругал меня за это.

— Потому что у той птички были бы свои птенцы, а у них — свои, и так далее. До бесконечности.

Обычно он старался меня не расстраивать, поэтому я поняла, что сейчас все на самом деле серьезно. До конца лета я приходила в гараж, надеясь увидеть воробьиху. Тогда я могла бы избавиться от чувства вины. Но каждый раз яйца лежали на месте, немым укором и доказательством моей вины, а воробьихи не было. А в начале лета гнездо исчезло. Не знаю: забрали ли его мальчишки или унесло ветром. А может, это была лиса? Едят ли лисы тухлые яйца? И я перестала ходить в гараж.

Чтобы меня порадовать, папа подарил мне на день рождения бинокль. И мы отправились в Пайк. Хотели увидеть галку-альбиноса. И увидели! Подъем на гору дался ему нелегко, и спускаться потом тоже пришлось долго. Мне кажется, что тогда он и заболел. Никогда не забуду мамино лицо, когда он, тяжело дыша, ввалился домой. Вот так и получилось, что я не увлеклась наблюдением за птицами.

И сейчас Уилл лежал у меня на руках. Такой доверчивый, хрупкий, с перекошенным во сне ротиком, подрагивающими ноздрями. А ведь я чуть не убила тебя. Господи, я была такой плохой матерью. Каждый раз, когда я на тебя смотрю, на меня наваливается тяжесть того, что могло произойти. Что я чуть было не сделала. Я представляю твое будущее, которое я чуть было не уничтожила. Твой первый зубик, твой первый шаг, твое первое слово, первый день в школе. Я все исправлю. Я исправлюсь, Уилл, все сделаю ради тебя. Я буду очень-очень хорошей бабушкой. Обещаю.

* * *

Странное дело: ночью, когда я встала покормить Уилла, я услышала, что мама плачет. Просто рыдает взахлеб и, кажется, разговаривает сама с собой. Я решила ей не мешать. К тому же меня это так потрясло, что я все равно не придумала бы, как ее утешить. Ей придется самой смириться с тем, что произошло с бабушкой.

* * *

Мне все вспоминается, что священник сказал на похоронах Билла: «Врата всегда открыты. Они никогда не закрываются». Жаль, что я тогда у него не спросила, что это значит. А теперь он умер, мистер Спикмен.

Что же он имел в виду?

* * *

Рождество оказалось удивительным. Хотя начиналось все как обычно. Во-первых, это было первое Рождество с Эммой. Все утро она ходила за мной, глядя на меня большими несчастными глазами. «Ты теперь всегда будешь со мной?» — спросила я, не открывая рта. Она кивнула.

На Рождество бабушка была дома. И слава богу! Иначе весь день был бы отравлен чувством вины. Еду на ее тарелке я прямо на кухне нарезала на мелкие кусочки. Это мне посоветовала смотрительница. Для Шарлотты я тоже все нарезала, чтобы ей не пришлось возиться с ножом, держа на коленях извивающегося Уилла. Так что все прошло нормально, если не считать того, что Уилл разорался, когда взрывали хлопушки. Он так неистовствовал, что Шарлотте пришлось унести его наверх, где он моментально заснул. Потом пришел Стив со своими замечательными подарками.

— Я ненадолго, меня сестра ждет. Хотел только раздать вам это.

Диски для Шарлотты, туалетная вода с отвратительным запахом для бабуси, непомерно огромный плюшевый мишка для Уильяма и блокнот на пружинке для меня.

— Это что? — спросила я, переворачивая блокнот и удивленно глядя на ценник. На обложке довольно красивый вид на озеро Уиндермир, но чему я должна так сильно радоваться?

— Загляни внутрь. Там их двадцать. Полдня потратил.

Я пролистала странички.

1 купон

на 1 час присмотра за ребенком

Подпись

Стив

— Здорово, правда? Это один мужик с работы увидел такой в ток-шоу Офры Уинфри. Говорит, весь зал был в восторге.

— Спасибо. Чудесный подарок. Ценю.

Стив просиял.

— Я знал, что тебе понравится. Только не зови меня в субботу после обеда, а то в это время футбол показывают. И по вторникам и четвергам я тоже занят. И по пятницам я не всегда могу. А так — я в вашем распоряжении! Кстати, сколько стоит эта ваша искусственная елка? У нас один мужик на работе продает настоящие по три фунта метр. Он их ночью вырубает где-нибудь у дороги, не то чтобы ворует. На следующий год не покупайте, я вам у него достану.

Когда он ушел, Шарлотта поинтересовалась, что это с ним.

— Подлизывается. Хочет ко мне вернуться. Ладно уж, дареному коню в зубы не смотрят, так? Впрочем, он, кажется, плохо понимает, на что напрашивается. — Мы посмотрела друг на друга и захихикали. — Хотела бы я посмотреть, как он будет менять Уильяму подгузник!

— Или как его вырвет папе на рубашку!

— Точно.

— Эти духи пахнут как средство для чистки унитазов, — объявила бабуся. — Поставь их под раковину.

Вскоре после этого, как сумасшедший Санта-Клаус, появился Дэниел, принося с собой новое будущее.

С самого начала я заметила, что он сегодня не такой, как обычно.

— Это все для Уилла. — Пытаясь отдышаться, он принялся доставать игрушки из Центра раннего развития. — Отец говорит, что мозг ребенка развивается с первых месяцев жизни, так что надо его всеми силами стимулировать. — Он сжал резиновую корову, раздалось протяжное «Му-у». — Это для развития нервных окончаний.

— Ты что, бежал? — спросила я.

Он нервно хихикнул и вручил мне огромную пуансеттию[40].

— Это вам, чтобы украсить стол, — пояснил он. — Хотя у вас и так красиво.

Мы все вернулись за стол с остатками праздничного обеда. По белой скатерти растеклась подливка. Бабушка сняла с головы яркий картонный колпак, вытерла об него руки, скрутила и запихнула в соусницу. Везде валялись фишки, свистульки, брелок в форме рыбки, железные детали головоломки.