– Боже мой, мама! – Я не сумела скрыть раздражения. – До свадьбы еще две недели, а вы уже заботитесь об accoucheuse![15]

– Беатрис! – Мать была явно потрясена, но глаза ее улыбались. – Раз ты так свободно произносишь подобные слова, значит, мне придется подумать о твоем замужестве.

– Ох уж нет, мама! Я совсем не хочу замуж! – рассмеялась я. – Мне невыносима мысль о том, чтобы покинуть Широкий Дол, и разговорами о браке вы меня с толку не собьете. Я хочу одного: всегда жить здесь и быть сестрой Селии и тетушкой всем ее прелестным деткам, маленьким Селиям и Гарри.

– Все девушки так говорят, пока их замуж не выдадут, – спокойно возразила моя мать. – Уверяю тебя, ты будешь рада уехать, когда увидишь, какое чудесное будущее перед тобой открывается.

Я улыбнулась. Это был поистине бесконечный разговор, так что я села рядом с мамой и тоже придвинула к себе рабочую шкатулку. Перед нами стояла весьма респектабельная задача – подшить галстуки Гарри. В последнее время мое умение шить несколько улучшилось, и я, старательно делая аккуратные стежки, думала о том, что, возможно, именно этот галстук Гарри наденет в день свадьбы, и я – а вовсе не маленькая застенчивая Селия! – в первую брачную ночь развяжу на нем этот галстук.

– Гарри собирается сделать тебе сюрприз после вашего возвращения из свадебного путешествия, – сказала мама, прерывая мои мечты. – Я говорю об этом только потому, что он запланировал огромные работы, хотя время для этого совершенно неподходящее.

Я удивленно посмотрела на нее, ожидая разъяснений.

– Гарри хочет не просто обновить некоторые комнаты в западном крыле, но полностью все там переделать, чтобы это крыло было исключительно в твоем распоряжении, – сказала она. Ее голос звучал спокойно, и все же мне показалось, что я улавливаю в нем тревожные нотки. – Я уверена, ты скажешь, что тебе эта идея совсем не нравится, не так ли?

Она ждала, что я тут же выражу свое согласие с ней, но я молчала.

– Ты знала о его намерениях, Беатрис?

– Да. Гарри еще некоторое время назад говорил мне об этом, – сказала я. – И мне показалось, что это неплохая идея. Но я понятия не имела, что он уже начал воплощать ее в жизнь.

– Значит, вы оба строили какие-то планы и ни один из вас со мной не посоветовался? – Мама явно начинала нервничать, но мне было важно, чтобы наша беседа продолжалась в спокойном русле, и я сказала:

– Мамочка, у меня тот наш разговор совершенно вылетел из головы! Гарри считал, что мне бы неплохо иметь несколько комнат в своем личном распоряжении. Как бы сильно я ни любила Селию, нам с ней все же, видимо, нужны отдельные гостиные. В конце концов, мама, у вас же есть наверху и гостиная, и гардеробная, и спальня, а у меня только одна комната.

Но мать, как всегда, заботила главным образом внешняя сторона дела.

– Это будет выглядеть так странно, – недовольным тоном сказала она. – И в высшей степени не-обычно. Девушка твоего возраста не должна даже думать о личных апартаментах. Да и зачем тебе подобное уединение?

– Я понимаю, мама, – мягко сказала я. – Но согласитесь: вся наша ситуация достаточно странная. Гарри действительно нуждается в моей помощи, поскольку плохо разбирается в хозяйстве, и я, как вы знаете, веду все счета и непосредственно участвую в управлении поместьем. Пройдет еще несколько лет, прежде чем Гарри сможет управлять им в одиночку, а пока ему непременно будет нужен еще кто-то, кто будет проверять цифры и соизмерять потребности и доходы. Да, подобная ответственность весьма не-обычна для молодой девушки, но ведь я с этим справляюсь, и поскольку ответственность за поместье по-прежнему на мне, я нуждаюсь в определенном пространстве, где я могла бы спокойно работать, не мешая ни тебе, ни Селии. В любом случае переделка будет весьма незначительной. Маленький кабинет, гардеробная там, где раньше размещались буфетная и комната для завтрака. Осмелюсь сказать, этих перемен в доме просто никто не заметит.

Мать снова склонила голову над шитьем.

– Я, конечно, ничего не понимаю в управлении поместьем, – сказала она, – но я полагала, что Гарри вполне способен самостоятельно со всем справиться. Все-таки он хозяин Широкого Дола, и ему следует научиться управлять поместьем без помощи сестры.

Я понимала, что победа за мной, и это придало мне великодушия. Я накрыла ее руки своими руками и ласково, чуть поддразнивая, спросила:

– А почему ему это следует? Ведь он дня прожить не может без своей очаровательной мамочки. И я, его сестрица, ему тоже нужна, это совершенно очевидно. Вы его испортили, мама, и теперь Селия получит в качестве супруга какого-то султана, которому для нормальной жизни требуется в доме настоящий гарем!

Мама улыбнулась, из глаз ее исчезло тревожное выражение, и она сказала:

– Ну, хорошо. Раз вы все трое – ты, Гарри и Селия – так хотите, то я возражать не стану. Но, по-моему, подобное переустройство – пустая затея; ты все равно выйдешь замуж и уедешь далеко отсюда, может даже в Ирландию!

– Ох, только не в Ирландию! Я выйду за какого-нибудь князя-итальянца! – пошутила я с огромным облегчением и тем самым завершила нашу дискуссию. – Мне подойдет только такой брак: хочу вернуться домой княгиней! Представляете, мама, какие возможности тогда откроются у меня в Париже и в Италии!

Мы еще немного посмеялись и вновь принялись за работу, причем работали так прилежно, что, похоже, к концу этих двух недель Гарри должен был получить не менее полусотни новых галстуков. Я представила себе, как чемодан с этими галстуками аккуратно погрузят в дилижанс вместе, с четырьмя чемоданами Селии и моими скромными двумя чемоданами и тремя шляпными коробками, и этот тяжелый экипаж – где будут сидеть лакей Гарри, моя горничная и горничная Селии – будет следовать за нами по всей Франции и Италии. Забавное это будет трио, да, впрочем, и наш допотопный дилижанс будет выглядеть не менее забавно; но еще интересней для любопытных будет выглядеть во время прогулок под нежарким осенним солнышком наша троица – жена-девственница, ее довольный, точно сытый кот, супруг и его нежно любящая сестрица.

– Я просто дождаться не могу, – сказала я, прислоняясь к плечу Гарри. Мы с ним стояли на конюшенном дворе и наблюдали за тем, как в карету грузят наши чемоданы и коробки. При этом рука Гарри незаметно поглаживала меня по спине и пониже спины, к нашему взаимному удовольствию. Его теплая квадратная ладонь скользила вдоль моего позвоночника, лаская меня, как кошку, и я невольно качнулась, чтобы быть еще ближе к нему.

– Два месяца мы каждую ночь будем вместе, – тихо промолвил он, – и не нужно будет никого опасаться! – Его рука все оглаживала мне спину, скользя по шелку платья, и мне приходилось очень следить за своим лицом, чтобы не зажмуриться от удовольствия и не замурлыкать. Допустим, с лицом я справлялась, но ничто в мире не смогло бы заставить померкнуть мои глаза, сиявшие яркой зеленью от сдерживаемой страсти. Впрочем, слуги были заняты погрузкой, и никто из них на нас даже не взглянул.