— Да он же совершенно безобиден, — возразила Миста. — Посмотри на него, он напуган до полусмерти.

— Существо таких размеров в принципе не может быть безобидным, — нашелся Вирель. — Тристан, умоляю, не опускай меч, а то он нас мигом изжарит.

Тристан молчал. Зрелище было в самом деле странное. Перед ним стоял перепуганный дракон, который без труда мог бы сжечь город, разрушить крепость, обратить в бегство армию. Тристан и его меч были для него не опаснее, чем комар для человека. Однако дракон дрожал от страха.

— Если господин дракон обещает мне, что не тронет нас, то я охотно опущу меч, — сказал Тристан.

— Клянусь моей чешуей! — полным радости голосом вскричал дракон.

Тристан убрал меч в ножны. В первый момент он подумал, что совершил несусветную глупость, за которую поплатится жизнью, но опасения его были напрасны. Дракон остался сидеть в углу. Он все еще боялся Тристана.

Воцарилось неловкое молчание. Дракон обводил взглядом друзей, не вполне доверяя им. Те, в свою очередь, точно так же не доверяли дракону. Никто не знал, что нужно говорить. Тристан подбирал учтивые слова, чтобы завязать разговор. Миста лихорадочно соображала, как выведать у дракона правду о его намерениях. Что же касается Виреля, то он погрузился в свои мысли, проникнуть в которые не смог бы даже всеведущий мудрец.

— Так, стало быть, господин дракон, вы не станете нападать на нас? — раздался из-за спины Тристана громкий голос И-гуа.

— Гивр? — переспросил дракон с неподдельным изумлением. — Со стороны Заячьей Души было бы безумием атаковать столь сильный и многочисленный отряд врагов, о величественный брат единорога.

Сравнение с единорогом польстило И-гуа, и он негромко фыркнул, выражая полное свое удовольствие.

Вирель набрал в легкие побольше воздуха и выступил вперед.

— Дракон, — сказал он таким тоном, каким обращаются лишь к врагам, — я оруженосец кина Тристана Рыжего, Рыцаря Бедных. Он проделал долгий путь, чтобы сразиться с тобой, и теперь вызывает тебя на бой. Сражайся с ним, и пусть победит сильнейший.

И тут произошло нечто удивительное. Дракон поджал лапы, низко склонил голову и опустил свой могучий хвост.

— Не надо, — сказал он жалобно, как котенок. — Гивр боится подобных противостояний. Они могут обернуться совершенно нежелательными травмами и ушибами.

— Как это не надо? — не понял Вирель. — Ты же дракон, ты должен ненавидеть всех рыцарей на свете.

Дракон молчал.

— Ты должен сражаться, — вскричал Вирель, — нападать, рычать и изрыгать пламя!

— Да, — подхватила Миста, — рыцари — враги драконов! Тебе полагается атаковать их при первой же встрече.

— Вообще-то, — казалось, дракон готов заплакать, — вообще-то железные люди не враги моим братьям, но мои братья почему-то враги железным людям.

— Что-что? — не понял Тристан.

— Драконы, — последовал ответ, — существа миролюбивые и спокойные. Мои братья истребляют железных людей только потому, что железные люди выпускают стальные когти. Если бы железные люди проявляли меньше любви к кровопролитию, то мои братья сумели бы обуздать красное дыхание.

— Я ни слова не понял, — пробормотал И-гуа.

Друзья опешили.

— Выходит, — Тристан первым нарушил молчание, — вы не собираетесь бить меня хвостом или когтистой лапой?

— Заячья Душа полон смирения, — загадочно ответил дракон.

— А испепелять меня пламенем?

— Заячья Душа боится злого красного дыхания, — был ответ.

— Хлопать крыльями, атаковать с воздуха?

— За свой долгий путь Заячья Душа не тронул ни волоса на голове человека, — произнес дракон.

Тристан растерялся. О какой Заячьей Душе говорит дракон? Почему он все время повторяет слово Гивр? Кто такие железные люди и какого красного дыхания боится этот крылатый ящер?

Вирель, похоже, думал о том же.

— То есть битвы не будет?

— Я готов прямо сейчас сдаться кину Тристану, если он обещает сохранить жизнь Заячьей Душе, о Звонкий Ручеек, — ответил дракон.

Тристан улыбнулся, услышав прозвище, которым дракон наградил его друга.

— О какой Заячьей Душе идет речь? — спросил он.

— Заячья Душа, — ответил дракон стыдливо, — это я.

— Обещаю, что не трону тебя, если, конечно, ты сам не заставишь меня нарушить данное слово, — сказал Тристан учтиво.

— Спасибо тебе, Орлиное Сердце, — ответил дракон, выпустив дым из ноздрей. — Я никогда не отличался храбростью, приличествующей моим братьям. Мое имя Гивр. Это гордое прозвище, носить которое — честь для любого дракона. Так звали одного из величайших предков нашего рода. Заячьей Душой меня прозвали братья, когда я показал им свой трусливый характер.

— Выходит, — сказала Миста, — вы просто-напросто трус!

В ответ дракон издал громкий рык, сотрясший своды пещеры с такой силой, что казалось, вот-вот обрушится потолок. Могучая гора заходила ходуном.

Тристан и его друзья вздрогнули, но не успели испугаться — они заметили, что Гивр боится своего рыка гораздо больше, чем они.

— Я позор своего рода! — сокрушенно ревел дракон. — Я недостойный потомок великих предков! Я поношение всех драконов земли, и горькие слова Пчелиного Жала укололи меня в самую душу.

С этими словами он яростно ударил лапой по груде золота, и монеты со звоном разлетелись по углам пещеры.

Миста сложила руки на груди, прозвище Пчелиное Жало не слишком понравилось ей.

— Так зачем вы пришли в дом Заячьей Души? — спросил дракон.