– Не подведи меня.

Лодка была уже совсем близко. Я мог разглядеть потные лица, выпученные глаза гребцов – да, дядюшка подгонял их магией Кристаллов, невидимыми бичами по спинам стражников, моряков, всех, кого успел поймать этой ночью в порту. Ему больше не нужна была подзорная труба – Герда замерла перед ним как на ладони, увязнув в штиле, с парализованными парусами. И я был как на ладони – я поднялся на корму…

И прыгнул вниз.

Море было мутновато, несмотря на безветрие. Днище малой галеры продвигалось вперед все еще стремительно, но по разнобою, с каким двигались весла, было ясно, что гребцы выбились из сил. Дядюшка в своей ярости переусердствовал.

А ведь я сейчас всех утоплю, отстраненно подумал я. Невинных людей, которых дядя взял в заложники; простая мысль разрушила мир вокруг и собрала заново. Я ощутил, что вода теплая, соль мягкая, а я различаю добро и зло. Это невозможно. Но это так.

Я пронырнул под лодкой, они увидели мой силуэт в глубине и окончательно сбились с ритма. Тремя щупальцами я ухватился за корму, дернул, выпустил; теперь они раскачивали лодку сами, панически мечась туда-сюда. Самые храбрые выдергивали весла из уключин и готовились отбиваться, но что их храбрость, вооруженная веслами, против огромного спрута?

Мелькнули лезвия топоров, мне это не понравилось, я тряхнул лодку сильнее. Кто-то полетел за борт, шлепнулся, забился в воде в опасной близости от моего щупальца…

Дядя чего-то ждал. Не пытался применить магию. Стоял в лодке, легко удерживался на ногах, пока гребцы летели в воду один за другим. Я увидел шпагу у него в руке – легкую, церемониальную, которую он носил в последние дни. Неужели он рассчитывает сражаться со спрутом этой иголкой?

Ветра все еще не было, паруса Герды висели неподвижно; я прицелился и, резко выкинув щупальце, ухватил дядю за шею. Почувствовал, как бьется его пульс под моими присосками. Злорадно понял, что и магия Кристаллов уязвима. Дернул вверх: мне требовалось только, чтобы он отменил штиль. Не нужна его смерть. Только ветер. Ну же?!

Спрут лишен речи, но дядя и без слов прекрасно меня понимал. Дергая ногами в воздухе, повиснув у меня в захвате, он ухмылялся, глядя сверху вниз. Щупальце казалось экзотическим воротником; я поднес дядю ближе к цепенящим глазам спрута, чуть сильнее сдавил тонкую шею…

Он сделал одно-единственное движение. И меня проткнули насквозь. Я даже не понял как.

Его шпага, которую я недавно предлагал превратить в зонтик, обернулась тяжелым гарпуном и нанизала на себя тело спрута – войдя между глаз, пробив клюв и сифон, достав до жабр. «Молодость, молодость, – говорил дядя еще вчера. – Самоуверенность, бравада…»

Я ждал эпической битвы. Я ждал, что дядя будет сражаться, как маг, я не предполагал, что у него в шпажонке сидит, вместо зонтика, гарпун. А он подманил меня и насадил на вертел; конвульсивно дергаясь, я рванулся в глубину.

Что-то странное творилось с телом осьминога. Я потерял координацию, я не мог дышать. То, что было моей кровью, мутило и без того непрозрачную воду. Я выпустил дядюшку, мне было не до него. Нужно было вырвать из тела гарпун. Но проклятая сталь застряла слишком глубоко, а щупальца слабели с каждым усилием.

Наконец я справился, я освободился. Заметался, пытаясь понять, где верх, где низ – и увидел над собой Герду. Совсем близко.

Я рванулся наверх. Схватился за край веревки, касающийся воды, и уже не щупальцем, а рукой; кашляя, взобрался на борт…

Мой дядя как ни в чем не бывало стоял на шканцах, положив ладонь на штурвал.

– Вот так брачная ночь…

Фигура девушки под бушпритом казалась полностью деревянной, неживой.

– Леон, Леон, – грустно сказал дядя. – Я ведь предлагал тебе целый мир… Такие возможности… Но ты не настоящий Кристалл. Настоящий никогда бы не продал родство, прославленное тысячелетиями…

– Отойдите от штурвала, – сказал я.

Сильно болело горло, но дышалось легко, и даже камзол жениха не очень пострадал. Оборотничество лечит, я впервые узнал это, превращаясь в мышь и обратно.

– Или что ты мне сделаешь? – он прищурился.

– Давайте торговаться, – я широко улыбнулся. – Возможно, у меня есть то, что вам очень нужно?

– Интересно, – он забавлялся. – Что же это? Твои глаза, печень? Сердце? Что мне проку в твоей требухе?

– Совесть, – сказал я серьезно. – Прикупите совести, дядюшка.

Лодка прыгала на волнах у борта Герды, гребцы вытаскивали из моря пострадавших товарищей, сипло дышали, неустанно ругались – и больше ничего не говорили. Только не абордажные крюки, взмолился я мысленно.

– На этом вы все и ловитесь, – сказал дядя задумчиво. – Я прикупил бы у тебя кораблик, но она мне не нужна… Эй, вы!

Он подал знак кому-то в лодке, и через минуту двое громил взобрались на борт. За спинами у обоих были топоры в веревочных креплениях.

Я кинулся на дядю, но тот успел первым. Вспышка перед глазами, сильный удар – я пришел в себя, валяясь на палубе навзничь.

– Спускайтесь в трюм и рубите днище! – послышался со шканцев повелительный голос дяди. – Будет им свадьба – с рыбами…

Я не мог встать. Я рвал воротник рубашки, я пытался освободиться от камзола, который мешал мне дышать. Я почти смог подняться – но снова упал.

Его сапоги прошлись перед моим лицом, он остановился совсем рядом:

– Я ничего не прощаю, Леон. Кристаллы ничего не прощают.

– Купите обратно ваш портал-ловушку, – предложил я. – Купите, и он восстановится.

– Я закажу себе новый портал, не старайся. У меня достаточно денег и времени.

– Купите хоть что-нибудь. Хотите – большое семейное счастье? Я ведь специалист… У вас будут родители, дети, жена…

Из трюма послышался удар топора о дерево, и еще один. Носовая фигура девушки содрогнулась, скорчилась и прижала ладони к животу.

Я улыбнулся и поманил дядюшку пальцем. Он склонился надо мной, удивленный:

– Смеешься? Смейся, пару минут осталось… Что у тебя на прилавке? Предлагай!

– Ваша смерть.

Я ударил его в шею моим резцом для работы по мрамору. За долгие годы на этом острие накопились, наверное, воспоминания о браслетах и бусах, узорах на камне, о множестве приятных вещей, которые торговец счастьем может предложить человечеству.

Дядюшкина кровь была чуть теплее морской воды.

– Это добро, – сказал я, улыбаясь ему в лицо.

Над головой чуть заметно шевельнулся парус. Задрожали снасти.

Дядюшка повалился на меня – и тут же вскочил. Неизвестно, насколько живучи настоящие Кристаллы, может быть, они и с пробитым горлом способны пировать и убивать; проверить я не успел. Сверху упал канат с тяжелым крюком,