– Что?

– Что слышал. Я уже перед твоей дверью.

Брейн положил телефон, потом медленно двинулся в прихожую – ему требовалось какое-то время, чтобы перенастроиться.

Эрника была слишком опасным оружием, чтобы появляться перед ней расслабленным.

Он открыл дверь, и Эрника действительно стояла там: красивая, бриллиантовая, феноменальная и… с корзинкой, из которой выглядывало горлышко винной бутылки.

– Я не с пустыми руками, – сообщил она и, не ожидая приглашения, прошла в прихожую, отстранив Брейна.

– Ты меня чуть не сбила, – шутливо укорил он ее, запирая дверь.

– Не была уверена, что ты меня пустишь.

– Я всегда подтормаживаю при виде тебя. И уверен – не я один.

– Поставь вино охлаждаться, что ли, – сказал она, вручая ему корзинку. – Там еще такие вкусные штуки. Забыла, как называются.

Она прошла в комнату, Брейн за ней, на ходу открывая крышку корзинки.

– Эрника, это же стоит безумных денег! – удивился он, заметив наклейку с отметкой «натуральные продукты».

– Я получила премию, не парься, – сказала она, плюхаясь на тахту.

Брейн остановился в дверях кухни с корзинкой в руках, не в состоянии отвести взгляд от Эрники. Он мог стоять и смотреть на нее час или более.

– Оставь уже эту корзинку, Томас, и иди сюда.

– Но вино…

– Ах, оставь. Вино – лишь повод не выглядеть дурой, когда я стояла перед твоей дверью.

– Почему дурой? – не понял Брейн, оставляя корзинку на кухне и возвращаясь к Эрнике.

– Тут на платье застежка сложная – помоги…

На ночь она не осталась, приняла душ, снова нещадно используя драгоценный ресурс натуральной воды, и убежала где-то в районе полуночи.

– Нет-нет, не провожай меня, – отказалась она даже слушать предложения Брейна. – У меня есть вот что.

И она продемонстрировала парализатор в виде компактного пистолета.

– Но я хотя бы до такси…

– Мне некого здесь бояться, Томас, даже твой сосед со мной уже здоровается.

– Который?

– Ну этот – в винтажной майке.

– И все же я не понимаю.

– Ты занятой человек, Брейн, полицейский. А я независимая женщина. И потом, если я будут тебе досаждать всякими провожаниями, ты в другой раз не откроешь мне. Шучу.

Она поцеловала его в щеку и выскочила за дверь.

Щелкнул замок, и Брейн вернулся в комнату. Сел на тахту и улыбнулся.

«Какая же она все-таки славная. И если это подстава, то самая лучшая подстава, которые только случались», – подумал он, а в следующую секунду жуткий приступ боли в костях заставил его ахнуть и завалиться, потеряв сознание.

В том забытьи, куда он погрузился из состояния беспамятства, ему снова мерещились какие-то змеи, тершиеся о его ноги шершавой кожей. Это было больно, страшно и омерзительно.

Дернувшись в очередной раз, он вскрикнул и открыл глаза.

В комнате горел свет, часы показывали половину пятого утра, а Брейн лежал и смотрел в потолок, не в силах вспомнить, где же он вчера так набрался.

Вообще, он знал разумные границы, но иногда, по молодости, напивался в увольнениях до такого состояния, что потом просыпался вот так – неизвестно в каком месте, без воспоминаний и ясных ощущений.

Поняв, что больше не заснет, Брейн сел, коснувшись босыми ногами прохладного пола. Он посидел так какое-то время, затем встал и тут же сел снова – все вокруг кружилось.

Вспомнилось посещение ресторана с этнической кухней.

«Точно, там и напился», – подумал он. Потом вспомнил незнакомца, оплатившего счет, и забеспокоился – а вдруг отравили?

Собравшись с силами, Брейн все же добрался до ванной и, включив воду, освежил себя холодными струями. По привычке глянул на счетчик расхода и… начал вспоминать.

– Неужели… Неужели опять она? – спросил он себя, неловко вытираясь полотенцем – руки плохо слушались.

Сейчас Брейн хорошо помнил их первую встречу, но о следующей только догадывался – по косвенным признакам. По показанию счетчика воды, например.

Выйдя из ванной, он прошел к тахте, но второй подушки не нашел.

– Могла убрать… – сказал он себе, вспомнив, что в прошлый раз комплекты белья Эрника убирала.

Он прошел на кухню и увидел на столе корзинку с бутылкой вина и пакетом, в котором обнаружились пироги из слоеного теста с мясом.

Окончательно в происхождении еды его убедила наклейка «натуральные продукты». Каким бы пьяным он ни был, таких деньжищ за харчи ни за что бы не отдал.

– Значит, была, – произнес он безо всякой интонации и, взяв корзинку, медленно вернулся в комнату. Остановившись возле ТВ-терминала, щелкнул включателем и, пройдя к тахте, сел.

На экране замелькали какие-то образы, диктор залопотал про криминальные разборки.

На этом фоне Брейн ударом по дну вышиб из бутылки пробку и, запрокинув голову, стал жадно пить прямо из горлышка.

– Ничего себе винишко… – сказал он и икнул. Потом достал пирог и стал есть, тупо таращась на репортеров, полицейских и эвакуатор, грузивший изрешеченный бордовый автомобиль.

– Ничего пирожочек, – сказал Брейн, доев пирог. А увидев на экране знакомое лицо лейтенанта с места происшествия, кивнул ему, сказав:

– Привет, парняга.

Потом снова начал пить вино и есть пирожки. Когда кончилось и то и другое, Брейн отнес корзинку на кухню, сунул в нее пустую бутылку и, оглядевшись, понял, что чувствует себя хорошо и прекрасно помнит весь вчерашний вечер.

– Ага, – произнес Брейн. – Значит, вот чем эта фигня лечится…

К тому времени, когда Брейн приехал на службу, весь алкоголь из него уже выветрился.

Ни на что больше не отвлекаясь, он принялся перепрошивать чипы, проверяя потом каждый пятый. Дело хотя и не быстро, но все же двигалось. Решив не терять время даром, пока медленный гаджет запекал шпионские чипы, он сходил к техникам, проконсультироваться насчет аппаратуры для приема. Вместе они решили, что лучше будет не только принимать информацию, но сразу проводить ее первоначальный анализ, для чего требовалось добавить в необходимый набор соответствующие блоки.

Пока Брейн писал дополнительную программу, ефрейтор Бун притащил ему еще продвинутого железа и прямо в кабинете у Брейна стал собирать новую установку.

Что-то пришлось припаивать, что-то, наоборот, вырезать. Они так увлеклись, что закончили работу, когда уже темнело, и Брейн настоял, что теперь должен угостить Буна.