который получил образование как архитектор. Моя дочь Тааль – архитектор. Тааль и ее муж Рикардо Рабинес вместе работают на Западном побережье с 1993 года и управляют собственной очень успешной компанией Safdie Rabines. Нам с Тааль и Рикардо посчастливилось работать вместе над одним крупным проектом – Колледжем имени Элеоноры Рузвельт в Калифорнийском университете в Сан-Диего.

Культурный центр Скирболла в наши дни: между горами и скоростным шоссе

Многие посетители Культурного центра Скирболла отзывались о нем как об оазисе. Центр строился в четыре этапа на протяжении 25 лет. История еврейского народа и филантропии создавала фон для этого проекта и вдохнула в него жизнь, и продолжает это делать, но Центр стал любимым местом для всех жителей Лос-Анджелеса. По выходным школьные автобусы привозят детей со всего города, и это оплачивает культурный центр.

Дружба, завязавшаяся между мной и Ури, а также отношения между мной и советом Колледжа, построенные на взаимном уважении, превратили работу над Центром Скирболла в удовольствие. Мы даже не подписывали официальный контракт – в нем не было необходимости. Я с восхищением наблюдал, как Ури превращал Центр Скирболла в учреждение, которое стало занимать важное место в общественной жизни региона.

Центр Скирболла также ознаменовал начало новой главы в развитии моего архитектурного стиля, связанной с обращением к местной архитектуре Иерусалима и Калифорнии. Мой альбом, в котором я делал наброски к Центру Скирболла и который может служить надежным тестом Роршаха, относительно тонкий – в этом случае не было бессонных ночей и многочисленных отвергнутых рисунков. Наоборот, с самого начала я ощущал уверенность в себе и чувство, что все хорошо знакомо.

* * *

Центр Скирболла был первым крупным ведомственным заказом, который мы получили в США. Мы начали получать и другие, в основном в результате участия в конкурсах по приглашению, и одним из таких проектов стал Музей Пибоди-Эссекс в Сейлеме, штат Массачусетс.

Сейлем был одним из важнейших морских портов колониальной Америки, и в 1799 году группа капитанов кораблей, которые избороздили все моря, решила в интересах общества создать первый в стране музей для демонстрации «природных и искусственных диковин», которые они приобрели. Первый павильон Ост-Индского морского общества, элегантное классическое здание, по-прежнему существует как часть современного музейного комплекса. В последующие столетия было возведено несколько пристроек, когда морское общество превратилось в Музей Пибоди с важными экспонатами – от образцов азиатского, африканского и американского искусства до мебели колониального периода и от фотографий до носовых украшений кораблей. В 1992 году, после слияния Музея Пибоди и Института Эссекса, руководство объединенного Музея Пибоди-Эссекс решило построить новое главное крыло и провести полную реорганизацию материальной основы музея. Был организован международный конкурс, и для участия в нем пригласили четыре компании, в том числе нашу.

Первостепенное значение имел тот факт, что новый проект привел к ясной и понятной организации всего пространства, каким-то образом упорядочивая бессистемный набор существующих исторических зданий. Масштабы окружающего города представляли собой контекстуальную проблему: как добавить здание площадью 9290 м2 (это было условие музея), чтобы не уничтожить изящество и утонченность домов XVIII и XIX веков, из которых состояла основная часть района, – не нарушить планировочную структуру города, столь же примечательную и захватывающую, как и участок прекрасного ландшафта. Мы решили разбить массу нового здания на последовательность из пяти параллельных павильонов со скатными крышами и кирпичными фасадами, которые сочетаются с окружающей местной архитектурой. Световые фонари на вершине каждой крыши и в шахтах между павильонами пропускали дневной свет в нижние выставочные залы. Мы спланировали всю конструкцию вокруг новой улицы внутри музея с двумя новыми входами, северным и южным. С одной стороны улицы располагались павильоны, а с другой стороны она выходила к стеклянному внутреннему двору-атриуму, который объединил существующие музейные здания. Для того чтобы новый комплекс отличался уникальностью и яркой индивидуальностью, мы охватили улицу и атриум изогнутыми конструкциями из стекла и стали, создав волнообразный силуэт на фоне горизонта. Под изогнутыми стеклянными крышами похожие на паруса тенты помогали регулировать поступающий свет, вызывая воспоминания о больших парусных кораблях, ставших неотъемлемой частью истории музея.

Надгробные памятники колониальной эпохи в Сейлеме, штат Массачусетс, послужили источником вдохновения для создания силуэтов павильонов в Музее Пибоди-Эссекс

Когда мы собрали модель для последней презентации, у меня вызвала тревогу монотонность, с которой торцевые стены пяти павильонов были обращены к улице – идентичные силуэты бок о бок. Я попробовал обыграть идею с облицовкой разными материалами – медью, цинком, кирпичом, деревом, – наподобие шкатулок с сокровищами, доставленных с кораблей, но это выглядело слишком причудливо, слишком декоративно. Тогда я вспомнил о великолепном разнообразии надгробных памятников XVII и XVIII веков на кладбище на Чартер-стрит, которое примыкает к музею вместе с мемориалом, посвященным Сейлемским судебным процессам над ведьмами. Некоторые из памятников представляли собой простую арку, другие – двояковогнутую кривую, третьи были угловатыми и заостренными, со множеством промежуточных вариантов. Использование очертаний надгробных памятников при выборе формы торцевых стен галерей создавало своего рода музыкальный силуэт на фоне неба, гармоничный ансамбль, более богатый, чем отрывистое повторение одной формы крыши.

Я пришел в восторг, когда узнал, что выбрали наш проект, и решение было подтверждено на встрече с Недом Джонсоном, основателем и председателем совета директоров Fidelity Investments – главным финансовым гарантом проекта Пибоди-Эссекс. Мы были на пути к реализации первого крупного ведомственного проекта на территории нашего родного Массачусетса. Но не все шло гладко.

В процессе разработки проекта выяснилось, что, поскольку здание необходимо разместить в пределах одного квартала улицы Сейлема, придется снести слишком много старых музейных зданий. Возник вопрос о выгодах и издержках. Но был выход: присоединить часть прилегающего квартала и сделать улицу между ними внутренней частью музея. Мы предложили заменить улицу пешеходной дорогой, проходящей по территории музея. Сейлем не позволил: это было неприемлемо. Расстроенные Джонсон и правление решили перенести весь музей в Бостон; один из предложенных участков находился на заброшенном мосту через канал Форт-Пойнт. Моей команде пришлось начать работать над новым проектом с нуля. Открывались удивительные возможности. Но в результате они так и не были реализованы; город Сейлем мудро решил уступить.

Последний сюрприз преподнес сам Нед Джонсон. Он был коллекционером китайского искусства и, вернувшись из одной из своих поездок в Китай, объявил, что купил в Хуэйчжоу целое двухэтажное здание XVIII века и в разобранном виде отправил его в Сейлем. Дом со всей меблировкой