Очевидно, Элеоноре жилось на его деньги не так уж плохо: она не только побывала в перечисленных Гривзом городах, но и жила на самых респектабельных улицах, в широко известных особняках.

К тому же каждые несколько месяцев она меняла любовников — с того самого момента, как покинула Лондон. Но, с другой стороны, Элеонора ведь вообще не любила оставаться в одиночестве…

Посылая ей деньги, Китинг думал не столько о ее удобствах, сколько о нянях, учителях и всем необходимом для мальчика. А она, оказывается, за последние шесть лет успела побывать чуть ли не на каждом светском приеме континента.

Через некоторое время Китинг полностью раздвинул шторы и стал перечитывать список заново, уже гораздо внимательнее. Потом, выругавшись сквозь зубы, поспешно натянул сапоги и бросился вниз. После чего приказал, чтобы немедленно оседлали Увальня. Элеоноре Ховард придется ответить на ряд вопросов, черт бы ее побрал!

Камилла водила вилкой по тарелке. То ли еда с недавних пор утратила вкус, то ли взвинченные нервы лишили ее аппетита.

— Уверена, ты будешь счастлива узнать, что завтрашнюю церемонию посетят лорд и леди Кларксон, — сообщила ей мать. Приближающаяся свадьба дочери никак не отразилась на аппетите леди Монтшир. — Вместе с твоей дорогой подругой Амелией.

— Моей дорогой подругой, которая осыпала меня оскорблениями при каждой встрече весь последний год, — уточнила Камилла. — Что ж, очень мило.

— Довольно об этом, — буркнул лорд Монтшир. — Тебе следовало бы радоваться и благодарить судьбу. Или по крайней мере воздержаться от дерзостей.

Камилла невольно вздохнула. Если вдуматься, она сама виновата в том, что согласилась пообедать с родными. Конечно, ей очень хотелось воссоединиться с родителями и сестрами, но, увы, видимо, прежними их отношения уже не будут никогда.

— Как же я рада, что ты все-таки выходишь за лорда Фентона! — щебетала Джоанна. — Представить себе не могу, что кто-нибудь согласился бы взять меня в жены, зная, что дочери в семье Прайс так пренебрежительно относятся к своему долгу.

— А я надеюсь, что ты найдешь мужчину, который полюбит тебя, а ты полюбишь его, — сказала Камилла младшей из сестер. — Тогда у тебя не будет ни причин, ни желания сбежать из-под венца.

Джоанна откашлялась.

— А я кое-что слышала про одного из твоих друзей, — с хитроватой усмешкой заявила она.

Камилла насторожилась.

— Про кого же?

— Про Чертова Блэквуда. Я слышала, что леди Балтроу вернулась в Лондон вскоре после него и что они продолжили с того, на чем остановились, когда он убил ее мужа.

— Это ложь!

— О, Камилла!.. — взглянула на нее с укоризной мать. — Пожалуйста, успокойся. А ты, Джоанна… Как тебе известно, мы не говорим за столом о тех, кто нарушает приличия.

Камилла снова вздохнула. Видимо, двери Прайс-Хауса закрылись для Китинга навсегда. Не беда, конечно. Ведь и она сама больше не будет жить здесь. Можно будет принимать его и в новом доме — независимо от того, пожелает его видеть маркиз или нет. Правда, Камилла сомневалась, что Китинг хотя бы раз нанесет визит им с супругом.

Но по крайней мере он жив. В записке Гривза, которую она получила ранее тем же днем, говорилось, что герцог нашел Китинга и теперь пытался привести в чувство. Камилла встревожилась, узнав, что он снова начал пить, но поскольку у нее самой иногда возникало желание глотнуть виски, она понимала, как трудно ему было устоять перед искушением. Она лишь надеялась, что к прежнему образу жизни он не вернется. Он заслуживал счастья и просто обязан был простить себя за ошибку, совершенную шесть лет назад.

В сущности, она могла бы объяснить ему это в письме. Вряд ли он решительно воспротивится переписке. И даже если ей запретят видеть его и слышать его голос, возможность читать о том, что он думает и чувствует, тоже немало.

— Хорошо еще, что свадебное платье тебе по-прежнему впору, — продолжила мать, словно стремилась отогнать любые неприятности, пресекая разговоры о них. — Ты и без того обошлась нам недешево.

Камилла нахмурилась.

— Почему? Вы что, раздавали деньги гостям, чтобы они согласились явиться на свадьбу?

— Вздор! Все и так были готовы прийти.

— А я слышала, что в «Уайте» заключают пари — сбежишь ты на этот раз или нет, — прошептала Мария. — И кто-то даже поставил сто фунтов на то, что к концу церемонии в церкви тебя уже не будет…

— Я все слышу, Мария! — резко перебил отец. — Довольно!

— А кто же это такой? — тихонько спросила Камилла.

— Говорят, лорд Брэм Джонс. Я слышала, что пари он никогда не проигрывает.

Камилла не знала, в какой мере рассказанное Марией правда, а в какой — стремление приукрасить слухи. Но, как ни странно, в душе ее проснулась надежда. Приятно, что хоть кто-то считает, что она вправе сбежать от этой беспросветной скуки. Вот если бы лорд Брэм Джонс еще и объяснил, что ей делать после побега…

— Я просто имела в виду, что ты стоила нам потерянных друзей и репутации, — повысив голос и слегка покраснев, пояснила мать.

Хм… странно. Обычно ее мать изображала праведное негодование гораздо правдоподобнее. А теперь вдруг сконфузилась из-за… Из-за чего? Из-за денег? Может, из-за приданого?

— А размер моего приданого изменился? — спросила Камилла. — Помнится, в прошлом году оно составляло две тысячи фунтов.

— Которые мы все равно уплатили лорду Фентону. Ведь из-под венца сбежала наша дочь.

— А какова сумма на этот раз?

— Это не твое дело. Главное — не вздумай снова опозорить нас.

Камилла задумалась… Ее одолевали какие-то смутные сомнения. Но задавать за этим обедом вопросы, не дававшие ей покоя, она, разумеется, не могла. Камилла украдкой взглянула на Джоанну. Если кого-нибудь из родных и можно было хитростью или уговорами заставить проболтаться о том, что вся семья держала в тайне, так это только ее младшую сестру.

Но пока что ей даже не хотелось думать о том, что могло открыться в этом разговоре. Ведь подобные мысли могли навести на множество вопросов… и возродить напрасные надежды. Но как бы то ни было, она просто обязана узнать, о чем именно договорились ее родители с лордом Фентоном. Да-да, она не собирается становиться пешкой в чужой игре!

До самого конца обеда Камилла сидела молча, чтобы избежать новых упреков, а затем вместе с остальными дамами поднялась в верхнюю гостиную. Разговаривать, похоже, никому не хотелось, и она понимала чувства родных. Но как же ей тогда добыть необходимые сведения?..

Через несколько минут Камилла с улыбкой сказала:

— Джоанна, дорогая, у меня в спальне спрятано ожерелье, которое мне хотелось бы отдать тебе.

— А почему оно спрятано? — спросила девушка.