И я счел, что отец слегка преувеличил, сказав «не только я слышал», стены здесь добротные, сталинской постройки.

Там более что и Андрей на меня волком не смотрит… Да и вообще поведение его изменилось, причем к лучшему: весь наш поход был он неуверенный, дерганый, не знающий, куда деть руки, – а сейчас сосредоточен и спокоен. Я вспомнил, что и в Новой Голландии этот размазня менялся, когда приходила пора взяться за дело. И порадовался, что не придется отвлекаться, приглядывая за слабым звеном.

Тревогу вызывала Жужа и ее состояние… Но и тут на вид все в порядке, Жужа выглядела значительно лучше – скушала, правда, все равно порцию не то воробья, не то мышонка. Однако бодренькая, румяная, голосок звонкий. Я все же поинтересовался, не надо ли ей по пути «подзаправиться» – на «рампе», например, или на «сучьей пряди», при нужде проложу маршрут мимо них, я специально планировал время с запасом…

Она ответила не словами – наглядной демонстрацией. Сняла очки, уставилась своими чудо-глазами на пластиковую вилку, лежавшую на столе. Та немедленно начала деформироваться, потекла и вскоре обернулась небольшой лужицей. Опыт невосстановимо изгадил скатерть, вонь расплавленной пластмассы аппетит не улучшала, но я успокоился… А вот Эйнштейн, наверное, взвился бы до потолка. Его предположение о «тотеме» – каракатице после этого трюка скончалось, пожелав всем долгих лет жизни. Да и в общую «тотемную теорию аномальности» придется внести коррективы. А мне плевать. Я практик.

– Это моя вилка! – возмущенно произнес Леденец. – Была…

– Я в порядке, папа, – с улыбкой сказала Жужа.

И вот тогда-то, после этих Жужиных слов, Горгону буквально перекосило.

– Отлично, милая. Тогда сделаем так… – Я поднялся из-за стола. – У нас есть полчаса до выхода, потратим их на то, чтобы научиться одному забавному фокусу. Пойдем, дочка.

Горгону перекосило еще сильнее. Даже, я бы сказал, перекосорожило.

Приятно взглянуть на нее такую…

Без двух минут восемь. Я стою на Садовой, возле Апраксина двора. Посередине улицы стою, идеальная мишень.

В руке – похожий на батон спутниковый телефон. Рядом Жужа, остальных членов группы поблизости нет. У них задачи важные, у каждого своя, но мешаться под ногами им не следует. Горгона, например, у нас как дальнобойная пушка большого калибра – хороша при стрельбе с закрытых позиций, а на передовой почти беззащитна.

Без одной восемь. «Батон» молчит. Он и не зазвонит, разве только я сам залезу в схему и сам инициирую сигнал вызова. Потому что аппарат регулярно пытается «нащупать» спутник в небе и регулярно меня оповещает: нет здесь спутников, все закончились, уж извиняй, браток…

Спутники, разумеется, никуда не делись. Летают как летали. До орбитальных высот Зона не простирается. Причина в другом: обещанного «окна» нет как нет, и в здешних тучах надежно вязнут сигналы на любых частотах…

Восемь ноль-ноль. Изменений ситуации – тоже ноль.

Погано… Армия готова к бою. Бомбарды заряжены, штыки примкнуты, боевые кони грызут удила и роют копытами землю. Но враг, мать его, не явился на поле битвы. Наблюдает из безопасного далека, мерзко похихикивает.

Армия у меня невелика, но задницу надерет любому. Вот как она делится по родам и видам войск:

Петр Панов, позывной «Питер Пэн», – генерал, фельдмаршал, генералиссимус… короче, самый тут главный. Его задача всеми руководить и за все отвечать. Но он же, по совместительству, командует войсками РЭБ, и если у врага хоть что-то работает на электричестве – должно перестать работать.

Лена, позывной «Киса», – главный военный метеоролог, и ее задача – постараться и в нужный момент напустить туману, да такого, чтобы туманы в Новой Голландии и на Сенной показались легкой разминкой, чтоб не просто никто ничего не видел и не слышал, но чтоб пули в том тумане вязли.

Натали, позывной «Горгона», – главсуггестор армии. Ментальная оборона и ментальная атака – ее зона ответственности.

Андрей, позывной «Ботан», – наш главный диверсант-вредитель, гроза вражеских тылов. Если вы враг и из вашей гранаты сама собой, этак незаметно, выползет предохранительная чека, и граната внепланово взорвется, считайте, что повезло, и ждите сюрпризов похуже.

Жужа, позывной «Стрекоза», – наш спецназ широкого профиля, главная ударная сила, элита из элит.

Леденец, позывной «Леденец», и Максим Панов, позывной «Папа», – это пехота (уж извини, отец), и их задача – прикрывать всех вышеперечисленных в ближнем бою, если враг подберется слишком близко.

Такое вот у нас воинство добра и света… Ангелы, спустившиеся с небес в Ад Зоны, чтобы покарать зло и восстановить справедливость, и ничего, что без крыльев, что вместо белых одежд – камуфляж, а вместо пламенеющих мечей – штурмовые винтовки, АК-100 и «Глок»… Перефразируя классику: «Вам крылья или ехать?» Нам – ехать. В смысле, победить в бою…

Но бой, открытая схватка – третий, завершающий этап. Ему должны предшествовать дипломатические переговоры (исполнитель – П. Панов) и стремительная спецоперация по вызволению заложников (исполнители – П. Панов и Жужа).

Вот как я все здорово придумал и спланировал. А враг порушил все великие планы простейшим способом – не явился.

Восемь ноль-одна… Восемь ноль-две…

Если честно… если совсем-совсем честно… то великолепная семерка генералиссимуса Пэна выглядит не слишком убедительно на фоне тех, кто походя сокрушил отборную охрану бабуиновцев, щелчком отправил в нокаут Горгону и забрал близняшек легко, как недопитую банку пива из руки спящего алкаша.

Но!..

Все умения и таланты противника очень сильно обесценивает один крохотный факт, как антикварный бокал венецианского хрусталя обесценивает крохотная, едва заметная трещинка…

Они не убивают.

Не могут, не хотят, религия не позволяет… не важно, почему так.

Подозреваю, что когда они получали свои сверхталанты, то Сатана (или древний мрачный Азатот, или Бог-император Зоны, или свой вариант) впихнул в контракт дополнительное условие, пунктик самым мелким шрифтом: не убивать.

Не убивают.

Не убили меня во время давнишнего налета на Бехтеревку – уже побежденного, беспомощного, спеленатого смирительной рубашкой, способного только выть и брызгать слюной.

Не убили Горгону во время недавнего налета на наш (тогда еще наш общий) дом, хотя она делала все, чтобы убить нападавших. И все остальные, кто стоял между ними и поставленной целью, остались живы.

Особняком стоит темная история с Янино и еще два схожих эпизода. Но в той истории слишком много темных пятен, не ясно даже, что произошло – массовое убийство? массовое самоубийство? некий феномен, повлекший смерть людей? – так что выводим Янино и иже с ним за скобки.

Итак, признаем за постулат: враги, Плащ и его присные, не убивают.