— По возможности принимаем все приглашения на званые вечера. Культурные мероприятия посещаем в обязательном порядке. И не обходим стороной казино: специальные средства для этих визитов будут заложены в бюджет службы безопасности.

— Все правильно, — опять кивнул отец. — Когда холдинг начнет работать в нормальном режиме, подумаем о создании русской школы в Монако. Пока же приглашать к себе жен с детьми запрещаю. Даже на выходные. Соскучитесь по родным — сами прилетите в Москву на денек-другой. Приказ понятен?

— Так точно!

— Лазурный берег не покидать. Исключение составляет только Париж с обязательной отметкой в нашем посольстве, к которому вы, как дипломаты, и так приписаны. Вопросы? Нет вопросов. — Родитель повернулся к нам с братьями. — Молодые люди, у вас к господам офицерам вопросы имеются? — Мы отрицательно помотали головами, и отец перевел взгляд на Прохора с Ваней. — А у вас, ваши превосходительства?

Одним этим своим обращением цесаревич сумел обозначить высокий статус помощников председателя правления холдинга. Вышеупомянутые превосходительства переглянулись, и господин Белобородов произнес:

— Имеются, Александр Николаевич. Но не вопросы, а просьба. А именно: мы бы с Иваном Олеговичем хотели получать от главы СБ холдинга еженедельный подробный рапорт о проделанной работе. — Воспитатель повернулся к Сазонову. — Андрей Алексеевич, вы же не откажете нам с Иваном Олеговичем в подобной мелочи?

Генерал под ласковым взглядом Прохора и не подумал смущаться, а просто кивнул.

— Конечно, Прохор Петрович.

Воспитатель глянул в сторону колдуна:

— Коллега, есть что добавить?

— А как же! — с важным видом заявил Ванюша. — Андрей Алексеевич, мы с коллегой хотели бы быть в курсе всех ваших текущих операций, так что вместе с рапортом о проделанной работе, будьте так любезны, присылайте нам еще и планы текущих мероприятий.

Вот тут Сазонова проняло — он поморщился и с кислой миной повернулся к моему отцу.

— Александр Николаевич, при всем уважении, но работать-то нам когда? Все время уйдет на написание рапортов! А вероятность утечки сверхсекретной информации при передаче данных?

Родитель только отмахнулся.

— Не драматизируйте, Андрей Алексеевич! Возможность утечки информации мы сведем к минимуму, а подробные рапорты и планы мероприятий составите один раз — потом будете просто вносить изменения, чтобы была видна положительная или отрицательная динамика. Еще просьбы? Вот и славно! А теперь предлагаю выпить за взаимопонимание.

Спустя полчаса и несколько тостов за столом царила уже довольно-таки дружеская атмосфера, а настроение всем поднимал его превосходительство господин Кузьмин своими рассказами о посещении местного элитного борделя.

В какой-то момент меня в сторонку отозвал генерал Нарышкин.

— Слушай, Алексей, — замялся он, — мне бы моих дипкурьеров на какие-нибудь невысокие должностишки в холдинг по совместительству пристроить… Мальчишки они надежные, проверенные, исполнительные, облеченные доверием… Пусть им дополнительная денежка потихоньку капает, а уж они отработают… В том числе и в неофициальном порядке…

— Заботливый вы, Алексей Петрович! — улыбнулся я.

— Своих не бросаем! — кивнул генерал. — Так что, расстараешься?

— Оформлю их к себе советниками на хорошую зарплату. Такой вариант вас устроит?

— Более чем! — Нарышкин был явно доволен. — А уж какая у них запись будет роскошная в личном деле: «Служба советниками при великом князе Алексее Александровиче»! — Он мне подмигнул. — Карьера у мальчишек попрет с новой силой!

Ближе к десяти часам вечера мне на телефон поступил вызов с незнакомого номера. Пискнувшая чуйка тут же предупредила, что ничего хорошего от предстоящего разговора ждать не стоит.

— Слушаю, — произнес я на французском.

— Добрый вечер, ваше высочество! — поприветствовал меня мужской голос на том же лягушачьем наречии, но с ярко выраженным славянским акцентом. — Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Прямо сейчас в аэропорту Ниццы приземлился рейс из Москвы с более чем двумястами вашими соотечественниками. Если вы не явитесь в аэропорт в течение следующих сорока минут, я взорву ваших соотечественников, среди которых много женщин и детей. Опоздаете хоть на минуту — будет взрыв. Возьмете с собой господина Кузьмина — будет взрыв. Возьмете с собой двух других колдунов — будет взрыв. Попробуете создать круг — будет взрыв. Сообщите о бомбе в службу безопасности аэропорта — будет взрыв. Убьете меня — не сможете остановить таймер. Будет взрыв.

Голос собеседника был спокоен, ровен и требователен, и это пугало меня больше всего. А еще эта тварь была прекрасно осведомлена о моих возможностях…

— Ваше высочество, и не пытайтесь хитрить — при любой провокации с вашей стороны группа прикрытия дистанционно подорвет заряды. Как меня поняли?

— Чего вы хотите? — проскрежетал я зубами.

— Узнаете на месте. А теперь, ваше высочество, я предлагаю вам поторопиться: таймер на сорок минут запущен. Конец связи.

Темп!..

Все внимание на аэропорт Ниццы!

Глубже в темп!

Есть колдун! Но какой-то странный…

Ладно, разберемся потом, а теперь ищем группу прикрытия…

Как я ни напрягался, никого, кто бы подходил под нужные параметры, обнаружить так и не сумел…

Вынырнув из темпа, первым делом включил у себя на телефоне таймер с обратным отсчетом на тридцать пять минут и только потом заметил, какими глазами на меня смотрят собравшиеся на носу яхты.

— Господа, — я вздохнул, — у нас серьезные проблемы…

* * *

Внезапная волна самого натурального ужаса заставила господ офицеров резко повернуться в сторону великого князя Алексея Александровича. Спецэффекты на этом не закончились: стоявший с телефоном в руке молодой человек стал мерцать, то полностью исчезая, то появляясь вновь. Наконец, мерцание прекратилось, и великий князь, быстро совершив какие-то манипуляции с телефоном, обвел присутствующих прищуренным взглядом.

— Господа, у нас серьезные проблемы. В аэропорту Ниццы находится колдун со взрывчаткой. Он угрожает взорвать пассажиров, только что прилетевших из Москвы, если я через… тридцать пять минут не явлюсь в аэропорт. Явиться я должен один, без всякой поддержки, иначе он угрожает привести взрывное устройство в действие.

— Это ловушка, сынок! — срывающимся голосом заявил цесаревич. — Ты никуда не едешь!

— Отец, — на лице молодого человека появилась напряженная улыбка, — я знаю, что это ловушка, но все равно поеду. В конце концов, сколько можно бегать от смерти?

— Не поедешь! Это приказ!

Цесаревич сделал шаг вперед и замер… Дернулись вперед и Белобородов с Кузьминым, но, как и цесаревич, замерли на месте.

— Времени на препирательства совсем не осталось. — Алексей Александрович продолжал напряженно улыбаться. — Хочу вам сказать, что