Вдобавок к группе здесь был молодой человек в фетровой шляпе, который называл себя просто Марвин. Он стоял рядом с бодрой, крепкой, авторитетного вида женщиной средних лет по имени Стелла Велч. Просто одетые, немногословные, они были представителями Следующих, которых каким-то образом призвал Лобсанг. На взгляд Джошуа, они выглядели очень обыкновенно, но прежде ему доводилось встречать только Следующих-юнцов, вроде Пола Спенсера Уагонера. И им не добавляли солидности солнцезащитный крем, темные очки и широкополые шляпы, которыми приходилось пользоваться всем на открытом воздухе – экстремальные ветра, уносившие водяной пар высоко в стратосферу, нарушили озоновый слой.

– Я представлял вулканцев, – признался Джошуа Салли.

Она закатила глаза.

– Ты только посмотри на нас. Ну и команда. Три андроида, яйцеголовые ученые, два невозмутимых гения, сбитые с толку супруги-колонисты и два пожизненных отщепенца в лице нас с тобой, Джошуа.

– Прямо тур по случаю воссоединения «Тревелинг Уилбурис»[13], – сухо ответила Агнес.

«Джордж» рассмеялся.

Однако его однорукий близнец «Лобсанг» выглядел озадаченным. Еще одна разница между ними. Может, его знания о рок-группах конца двадцатого века, всегда такие необходимые при общении с сестрой Агнес, стерлись за десятилетия путешествий на транспортерах. На самом деле надолго потерянный двойник Лобсанга был потрясен встречей с Агнес и поражен еще сильнее, когда узнал, почему его последователи ее воскресили. Занятно, как разнились Лобсанги.

Ирвины обернулись, будто смех их оскорбил, что было вполне вероятно. Агнес рассказывала Джошуа, что произошло, когда «Джордж» наконец раскрыл, кто такие они с Агнес на самом деле. Все, что Агнес могла, – это извиниться перед соседями, которых они обманывали. Теперь они не подпускали к ней детей, словно она вот-вот превратится в Терминатора.

И еще был Бен. Насколько видел Джошуа, Агнес с Лобсангом подводили мальчика к правде медленно и осторожно. Это была нелегкая задача. Конечно, этот день, день открытия правды, рано или поздно настал бы для их приемного сына. Но им пришлось ускорить этот процесс в свете разразившегося глобального кризиса.

Да, команда твена определенно была пестрой и разрозненной. Но кого еще можно было в нее отрядить? У кого квалификация была столь же высокой, чтобы справиться с проблемой?

А реальность проблемы не вызывала сомнений. Даже сейчас перламутровый диск утреннего солнца, временами видимый в насыщенном пеплом воздухе, заметно двигался, как казалось Джошуа, тени смещались, как при ускоренном движении солнечных часов. Всевозможные таймеры, запущенные корабельной командой ученых, подтверждали, что вращение этого мира за последние несколько месяцев ускорилось, сутки сократились до головокружительных двенадцати часов – наполовину от изначальной продолжительности. Даже оба Лобсанга отказались от попыток оценить энергию, которая лилась с небес, отказались предсказывать, к чему это приведет.

Наконец кабина лифта прибыла под бурные приветствия.

* * *

Джошуа Валиенте не был фанатом замкнутых пространств и определенно не дружил с американской армией.

Но когда ранним январским утром 2059 года они наконец оторвались от земли Нью-Спрингфилда, укрывшись от жесткого солнечного света в стерильной утробе военного дирижабля «Брайан Каули», для него это стало облегчением. Джошуа глубоко вдохнул чистый воздух – переработанный, увлажненный, отфильтрованный, который не пах ничем, кроме электроники, напольных покрытий и армейского обувного крема, воздух, который не вонял смертью, пеплом и серой, гнилью и дымом горящих лесов, воздух, от которого не болели легкие, потому что мир внизу терял кислород в охвативших весь континент пожарах.

Сам твен заинтересовал Джошуа, ветерана путешествий на таких судах. «Гондола» этого корабля класса «Армстронг», хотя экипаж называл ее жилым отсеком, вообще не была гондолой, а полностью помещалась внутри тысячефутовой оболочки, вместе с галереями для наблюдений по экватору корабля, протянувшимися от мостика на самом носу.

Гражданскую часть группы из Спрингфилда привела на одну такую галерею Маргарита Джа, научный офицер корабля. Здесь их ждал Кен Боуринг. «Похоже, дородный сейсмолог чересчур наслаждается происходящим», – подумалось Джошуа. Между ними прошелся младший офицер, смышленый молодой человек с подносом кофе, газировки и воды.

В отдалении загудели турбины, огромный корабль слегка вздрогнул, будто окончательно просыпаясь, и они плавно поднялись в воздух.

– Значит, «С поднятыми якорями»[14], – промурлыкала Агнес, глядя в окно.

Ирвины, Оливер с Мариной, подошли к огромному обзорному окну и стали смотреть на задымленный воздух.

Кен Боуринг вышел вперед и сказал Ирвинам:

– Понимаю ваши чувства. Но смотрите, сколько изменений произошло за те годы, как жуки начали ускорение. Даже отсюда видно, сколько нанесено вреда. – Он показал вниз. – Основные черты ландшафта, конечно, сохранились, и они по-прежнему носят названия, которые вы им дали. Холм Мэннинг, ручей Соулсби. Вон старый дом Паульсонов, как вы его называете…

Старый дом Паульсонов, жучиный портал, теперь был центром интенсивных наблюдений, он строго охранялся военными, а ученые днем и ночью не спускали глаз с трещины в мире.

– Но взгляните туда, где когда-то был лес Уолдрон.

Участок дремучего леса к северу за ручьем теперь превратился в пепелище.

Поселок быстро затерялся в сереющем лесу, когда твен поднялся выше и плавно полетел на северо-восток.

Оливер мрачно произнес:

– Все умирает, правда? Что не умирает, то горит. Или и то и другое.

– Верно, – ответил Боуринг. – Серьезное вымирание началось, как мы и предсказывали, когда местные сутки стали меньше двадцати часов. Это мир лесов, и все эти погибшие деревья – очень хорошее топливо.

В разговор вступила Маргарита Джа, элегантная в военно-морской форме:

– Знаете, что самое интересное, Кен? Когда вращение ускорилось до нынешних двенадцати часов, мы заметили у дикой живности слабую попытку восстановиться. Похоже, местные зверьки способны как-то адаптироваться, воспринимая двое половинчатых суток как одни целые, если вы понимаете, о чем я. То же самое с цветковыми растениями. Похожий эффект мы наблюдали при шестнадцати часах, хотя ясно, что резонанс не так прост.

– Интересно, – сказал Боуринг. – Возможно, есть научные исследования…

– Вы чертовски бессердечны, – выпалила Марина Ирвин. – Там наш мир. Мир умирает. А вы говорите «интересно».

Марвин и Стелла Велч, двое Следующих, отреагировали на это. Повернулись друг к другу и обменялись короткими репликами на странном непостижимом быстроговоре. Джошуа это напомнило стремительный обмен данными между двумя копиями Лобсангов, когда те синхронизировались.