Божьей милостью моя семья учила меня быть смирной, но вспыхивать огнем, если есть причина. Быть благонравной, но не считать свою красоту преступной. Быть верующей, но не разбивать лоб в ложном покаянии. Она учила меня быть послушной, если то, что происходит, идет мне во благо. Учила быть покорной… но защищаться, если потребуется. И если любить, то всем сердцем, взаимно и счастливо. И если быть преданной и мягкой, то самой себе и с теми, кто нежен с тобой в ответ. И если кругом грубость, надо уметь на нее отвечать. И не всегда отвечать смирением.

Я долгое время думала, что нами правит судьба. Рок, чья воля непреодолима. Но теперь… Я потеряла брата, что был моей душой. Я потеряла мужа – свое сердце. Что осталось у меня? Воля. И желание отомстить. Так свободен ли человек выбирать сам свою судьбу? Может ли он и в самом деле решить, кем быть: смирным ягненком или бешеным зверем? Я больше не могу мириться с судьбой и роком. Не могу следовать их слепой воле: они только и делают, что причиняют мне боль. Хочу сама переставлять свою фигуру на шахматной доске. Больше нет никого. Есть только я. И если я умру, то потому что сама привела себя к гибели. А не пошла покорно за убийцей. Довольно…

Она замолчала, а про себя подумала: «Нет больше Джованны Альба. Нет больше Франчески Орсини. Валентин Орсини. Так я соединю этих двух слабых женщин в одного сильного мужчину».

При выезде из Неаполя стражники осмотрели странствующий театр и всех обитателей каравана. В одном из фургонов сидели двое молодых мужчин и пожилая женщина. Женщина утирала редкие слезы, а один из мужчин, почти мальчик, но уже с маленькими рыжими усиками над полными губами, с улыбкой утешал ее.

В мае 1493 года была издана папская булла о том, что все острова, расположенные к западу от Азорских, принадлежат Испании. Уже с апреля по Италии ходил печатный перевод письма мореплавателя Христофора Колумба об открытии новых островов по пути в Индию. Теперь эти земли официально были закреплены за испанскими монархами. Колумб отплыл во второе путешествие к открытым им землям.

Лоренцо Альба отложил в сторону печатное издание буллы, помассировал пальцами переносицу. Валентин на его месте уже изучал бы все новости с жадным любопытством и рвался открывать земли вперед испанцев. Но Лоренцо читал все это, только чтобы отвлечься. Дело о «ядовитом докторе» не давало ему покоя. Когда в феврале он не получил привычного письма от Марко, он забеспокоился, но вскоре во Флоренцию пришли новости о повешении Марко Венедетти. Лоренцо горько оплакивал своего друга и безуспешно пытался найти Джованну. Но сестра как будто испарилась: Лоренцо было известно, что ее искали по всему Неаполю как сообщницу Марко, но не нашли.

Лоренцо надеялся, что сестра обязательно попытается с ним связаться. Но время шло, а Джованна не появлялась. Он отказывался принимать тот факт, что, несмотря на все усилия, спасти ее не удалось.

Влияние Медичи во Флоренции продолжало стремительно падать. А власть Савонаролы – расти. И это несмотря на то, что проповедник был выслан из Флоренции еще в прошлом году.

Сам Лоренцо не придерживался ни той, ни другой стороны. Ему хотелось увидеть свой город снова свободным от тиранов и деспотов, которые повсюду навязывали свое мнение. Лоренцо Медичи был исключительным человеком, но его сын был недостоин той власти, которой пользовался. А потому Лоренцо Альба не видел смысла в такой форме правления.

Сейчас он работал на своих прежних конкурентов: во Флоренции открылся склад тканей из Голландии, и они вместе с Марчелло занимались заключением сделок с лавками и фабриками по всей Тоскане. Их блестящее знание рынка было на руку голландцам. А для Лоренцо это был единственный способ заработать. Он дал себе слово, что продержится в вилле Альба хотя бы до конца 1493 года на случай, если Джованна все-таки жива и сможет добраться до Флоренции. Но потом огромный пустой дом придется продать. Лоренцо не в состоянии содержать его один.

А Джакомо уже давно уехал в Болонью вслед за Савонаролой. И ему была безразлична судьба фамильного гнезда.

Лоренцо встал и прошелся до окна и обратно к столу. Потом двинулся вдоль книжных шкафов.

Взгляд упал на портрет Джованны, написанный Боттичелли по заказу отца.

Такая нежная, кроткая на холсте, что даже не верится, что это его сестра. Лоренцо улыбнулся, коснувшись уголка губ на портрете: вот здесь все-таки виден легкий изгиб и тень, словно она еле сдерживает озорную улыбку, будто вот-вот повернется к нему и засмеется. В ее руках, на первый взгляд, был золотой крест, усеянный камнями, и только острый клинок, что выглядывал между ее запястьями, открывал правду: то был кинжал с богато украшенной крестовидной рукоятью. Похоже, художник проник в самую суть Джованны и верил, как и Лоренцо, что в девушке есть стальная ось, которая не даст ей сломаться перед лицом беды. Смерть Валентина была самым страшным несчастьем, что могло с ней случиться. Смерть Марко не могла произвести в ней более сильные разрушения. И если она жива, то либо скрывается, потому что ее ищут, либо пытается связаться с ним.

– Я верю в тебя, Джованна, – прошептал он, скользя пальцем по медным косам на портрете.

Тихие шаги на лестнице насторожили его. Единственный слуга, который остался с ним, шаркал ногами, а эти шаги были осторожными и легкими.

Лоренцо неслышно проскользнул к лежавшему на кресле мечу. Хорошо, что он принес оружие сюда, а не оставил его внизу.

На мгновение он подумал, что это Джованна, но радость не успела разлиться по сердцу, как на пороге оказался слуга графа делла Мирандола.

– Лоренцо Альба встретил меня крайне враждебно, с мечом, – продолжал рассказ Козимо. – На ваше предложение купить виллу он ответил отказом и чуть было не спустил меня с лестницы.

– Он ждет ее, – граф делла Мирандола провел задумчиво большим пальцем по нижней губе, глядя в окно. – Она может появиться во Флоренции в любую минуту.

– За домом Альба постоянно следят. Но пока никто не появлялся. А ведь прошло уже несколько месяцев… Может, оно того не стоит? Мы гоняемся за ней по всей Италии, а вокруг столько красивых…

– Ты мне служишь, Козимо, не забывай. Я тебе не приятель, – сухо оборвал его Пико. – Какая женщина может сравниться с ней? Надо быть идиотом, чтобы отказаться от Джованны Альба. Пока она жива, я буду продолжать охоту. Она рождена, чтобы принадлежать мне. Рано или поздно она свяжется с братом.

– Вы разорили их семью, старший брат окончательно ушел за Савонаролой, младший погиб. Что будет со средним?

– Жизнь сама распорядится всем. Разве не видишь, как она разрушает опоры Джованны, чтобы она наконец сдалась? Разве не понимаешь, что рок на нашей стороне? Есть сила моей воли, которая сильнее ее воли. И она придет на этот зов. Это неизбежно.

– Но сколько времени уйдет…

– Грядут перемены, Козимо. Я чувствую, – Пико вдохнул горячий летний воздух. – Я чувствую, как по ее шее ползет капелька пота. Как намокает рыжая прядь волос. Я слышу стук ее сердца. Жар ее дыхания… Она всегда рядом, а я рядом с ней. И Джованна придет на мой зов.