– Ей нужна вера. – Я смотрю на Тайлера. – Она в ужасе.

– Знаю. – Он поворачивается и смотрит мне в глаза. – Ты веришь во всю эту хрень, о которой вы проговорили?

– Хотелось бы верить. Если бы мне твердили, что я могу умереть, то каждый день молила бы об отпущении своих грехов. В плане религии, думаю, я лицемерка. Да, так и есть, потому что верую в Бога, только когда это удобно.

Тайлер мрачно кивает и снова смотрит на дом, пока мы продолжаем сидеть в машине с работающим двигателем.

– Она сильно изменилась, но я все равно вижу прежнюю ее. – Тайлер предается воспоминаниям, и на его губах появляется улыбка. – И тебе никогда не стать такой безбожницей, какой была она.

– Знаешь, у меня тоже есть секреты. – Я глотаю ком в горле и набираюсь храбрости, чтобы посмотреть на приятеля. Не вижу осуждения, и это меня подкупает. Тайлер сжимает пальцами мое колено и подмигивает.

– Тебя совратили.

– Да, но я охотно на это пошла.

– Вы хорошие люди, Сесилия. – Его взгляд снова падает на дом. – Доминик несколько лет пытался убедить ее начать жить правильно. Они… – он откашливается и отводит глаза, – пытались.

Тайлеру больно. По-настоящему больно. И тогда я понимаю, что была права. Его глаза светятся, когда он снова начинает рассказывать:

– Возможно, сейчас из-за болезни этого не видно, но восемь лет назад Дельфина была самой красивой женщиной на свете. Жизнь ей испортил ее бывший, и она охотно ему это позволила.

– Она была не просто увлечением?

Тайлер медленно покачивает головой.

– Я стал для нее средством утешения, а вот она меня уничтожила. Я знал, что люблю ее, хоть и был тогда восемнадцатилетним сопляком. Он бросил ее, а через несколько лет мы завели интрижку. Дельфина тогда уже пристрастилась к выпивке, а когда протрезвела, то заявила, что я был ошибкой. Сразу же после этого я ушел служить.

– Боже, Тайлер, мне так жаль.

Он трет лицо рукой.

– Да у нас все равно бы не вышло. Я всегда планировал служить, а когда у нас завертелось, Дельфина была в плохом состоянии. Я… – Он пожимает плечами, но я понимаю, что груз этот слишком тяжелый, чтобы от него избавиться. – Любимых не выбирают, согласна?

– И не говори. – Я внимательно разглядываю его серьезный профиль. – Дом знал?

– Нет. Никто. Ты единственная, кому я рассказал. А она… она унесет прошлое с собой в могилу. Дельфина прекрасно хранит тайны. Лучше любого из нас. – Тайлер бросает еще один взгляд на дом и отъезжает от него. – Ей было всего двадцать, когда она… стала матерью вопреки своему желанию.

В моем возрасте. Вообразить не могу.

– Однако она очень старалась. Какая ирония, что теперь ее все равно убивают яичники. Вся жизнь полетела к чертям собачьим. Если бы Дельфина позволила, я бы наплевал на ее возраст и тогда, и сейчас. Черт, мне больно видеть ее в таком состоянии.

Я накрываю ладонью его лежащую на сиденье руку.

– Прости, что втянула тебя. Если бы знала, никогда бы не попросила.

– Нет, я, наоборот, рад. Думал, будет лучше держаться вдали, но теперь, когда увидел ее… все понял. Я постараюсь и больше не дам ей страдать в одиночестве. Она прогнала меня и разбила чертово сердце, а потом я ушел и в отместку отказался от нее. В восемнадцать лет я этого не понимал. Теперь понимаю.

Я смотрю на Тайлера, пока он выезжает с этого района.

– Ты до сих пор ее любишь.

Тайлер кивает.

– Люблю с шестнадцати лет. Но, Си, эта тайна останется между нами.

– Обещаю. Нет, клянусь, Тайлер. Спасибо, что доверился мне.

Повисает молчание, и я понимаю, что он переживает, чувствую его боль. Даже спустя столько лет, даже в ее прескверном состоянии, Тайлер по-прежнему любит Дельфину.

Впервые в жизни я не вижу красоты в трагедии. Вижу ее жестокость. Тайлер молча и задумчиво ведет машину, направляясь обратно к торговому центру, и обращается ко мне, только когда мы въезжаем на парковку. Он улыбается и с иронией качает головой.

– Жизнь – безумная штука?

– Никогда не узнаешь, куда может привести день, особенно в наших краях, – повторяю я его слова в день знакомства. – Ты как?

– Я в норме. Честное слово. – Его глаза снова ненадолго озаряются светом, а на щеках появляются ямочки. – И я окажу тебе любую услугу, Си. Я всегда тебя прикрою.

– Взаимно, Тайлер, взаимно.

– Везучая ты чертовка. – Я провожу ладонью по животу, с восторгом рассматривая облегающее платье, которое прикупила специально для сегодняшнего вечера. Я потратила половину еще одной отстойной зарплаты, только чтобы увидеть радость на лице Тессы, хозяйки магазина. Это само по себе стало наградой. Платье состоит из двух частей: топа, который оголяет часть груди сбоку, и струящейся черной юбки. Наряд на грани дозволенного, и я склоняюсь к тому, что Доминику он понравится. Да и случай особенный. У нас первое свидание.

Настоящее свидание.

Его идея.

Если это не наглядное подтверждение прогресса в наших отношениях, то не знаю, как еще это называть. Я больше не пытаюсь задаваться вопросом, что между всеми нами происходит.

Хоть убейте, я не понимаю, почему два великолепных парня с таким количеством внимания со стороны женского пола остановили свой выбор на мне. Дело ведь не только в сексе – я лично видела, что они без труда могут заполучить любую женщину в радиусе пяти километров. Хочется верить, что их интерес искренний, что они и впрямь меня уважают и согласны с таким положением вещей, потому что я даже вообразить не могу, что придется выбирать кого-то одного. В обмен на этот компромисс я забываю обо всех горестях – совершенно обо всех.

Мои дождливые дни с Домиником редки, поскольку он часто занят работой в гараже или делами братства. Иногда приходится по нескольку дней ждать нашей новой встречи. Вот почему сегодняшний день особенный. Я упиваюсь каждой минутой, потому что есть у меня легкое предчувствие, что однажды все это кончится. Будь то день, когда я уеду из Трипл-Фоллс в колледж, или когда они бросят меня ради другой женщины.

Я стараюсь не развивать эту мысль, потому что она меня убивает.

Каждую ночь я вижу яркие, красочные сны с участием этих парней. В последнее время я совершенствовала свои знания французского с помощью нового приложения, а иногда со мной занимался Доминик, хотя непостоянный Француз был сам в мрачном расположении духа.

Но он занимается со мной, они оба потворствуют мне. На сей раз они разрешают мне побыть эгоисткой, и это лето – лучшее лето в моей жизни.

Так что сегодня вечером я буду изо всех чертовых сил жить настоящим.

Легко узнаваемый рокот «Камаро» раздается у моего дома, и я улыбаюсь, напоследок бросив взгляд на свое отражение. Сегодня особенно жаркий день, но я распустила волосы, потому что Доминику так больше нравится. Он постоянно стягивает с них резинки, когда я завязываю хвост, и выкидывает их в мусорное ведро. Еще ему не нравится макияж, поэтому он выбрасывает косметику, когда я забываю ее в его ванной.