Карьера дядьки складывалась неплохо, он очень рано сталначальником зоны. Минуточку, а это что? Вот так новость! Дегтярев был смещен споста и уволен по причине привлечения к судебной ответственности. Ему далибезумное количество лет и самого запихнули за решетку. Срок он отсиделполностью, вышел, и далее о судьбе Александра Михайловича ничего не известно. Удядьки имелась сестра: Дегтярева Олимпиада Михайловна, москвичка, постояннопрописанная по адресу…

– Ну как? – спросил Рома. – Нравится?

– Не очень, – машинально ответила я. – Умоего вроде имелся сын, а этот бездетный! Хотя кое-что совпадает! Давай ещепоищем.

– Ох, житие мое, – протянул Рома, – грехинаши тяжкие.

Два часа подряд хакер лазил по всем углам и закоулкам и вконце концов выяснил – в системе управления исполнения наказаний имелсяодин-единственный Дегтярев Александр Михайлович, другого отыскать не удалось.

– Уж извини, – развел руками Роман, – но этоконечный результат. Значит, должок списали?

Я кивнула и вышла из квартиры.

И что прикажете делать? Осталась крохотная зацепочка –Дегтярева Олимпиада Михайловна. Может, старушка жива? Во всяком случае, следуетсъездить по имеющемуся адресу и попытаться кое-что узнать от бабушки. Пожилыелюди подозрительны, кого попало в свою квартиру не впустят; с другой стороны,бабуси оказываются доверчивы, они, словно маленькие дети, обожают подарки, а надворе у нас весна…

Я притормозила около магазина и решительным шагом вошлавнутрь, надеюсь, сумею правильно выбрать подарки.

Квартира, в которой некогда была прописана ОлимпиадаМихайловна, оказалась на последнем этаже. Слегка поколебавшись, я ткнула пальцемв звонок и отшатнулась. Дверь моментально распахнулась, чуть не ударив меня поносу, на лестничную клетку выскочил подросток в кожаной куртке, волосы парнябыли уложены гелем в гребень.

– Вам чего? – осведомился он.

– Понимаете, ангел мой, – осторожно завелая, – здесь прописана Олимпиада…

– Баба Липа? – перебил меня юноша, шмурыгая носом.

– Вы ее знаете? – обрадовалась я.

– Ага, – кивнул панк, – комнату у ней снимаю,а че?

– Она дома? – не веря своему счастью,поинтересовалась я.

– Куда ж ей болтыхать? Ваще старая! Спит себе и спит.

– Можно войти?

– А вы кто?

Я выставила вперед туго набитые пакеты.

– Из Общества ветеранов войны, заранее к Девятому Маяподарки раздаем фронтовикам.

Панк нахмурился.

– А че это – Девятое Мая? Праздник какой?

– День Победы. Неужели не слышали?

– Не, – почесался парень, – а кто когопобедил? И где?

– Советская армия разгромила войска фашистскойГермании, – стала я просвещать представителя поколения пепси, – проГитлера знаете?

Панк засмеялся.

– Кто ж про него не слышал!

– Вот и хорошо, – обрадовалась я «продвинутости»юноши. – Девятого мая, впрочем, может, восьмого, вот эту дату точно непомню, Гитлер покончил с собой, и…

– Врешь! – подскочил юноша. – Жив он!

– Нет, нет, отравился, а труп сожгли, вместе с Гитлеромумерла и его жена Ева Браун, вот уж чьей судьбе не позавидуешь, законнойсупругой Гитлера она стала всего за пару часов до своей кончины…

Панк разинул рот, потом помотал головой.

– Ну ты гонишь! Я его вчера видел! И он жениться несобирался, за фигом ему постоянная телка?

– Кого видел?

– Гитлера.

– Где? Не может быть!

– Запросто, в магазине.

Я уронила на пол пакет.

– Что он там делал?

– Водку покупал.

– Кто?

– Гитлер. Веселый такой, треснул меня по носу, в гостизвал, а че?

Я перевела дух.

– Это не тот Гитлер! Адольф умер в сорок пятом году!

Панк с сожалением взглянул на меня.

– Тетя, – неожиданно ласково сказал он, – чев пещерные времена случилось, меня не колышет, я щас живу и ни об чем паритьсяне хочу. Тебе баба Липа нужна?

– Да.

– Ну и ступай себе по коридору, ее комната вторая,только потом, когда уходить будешь, дверью покрепче хренакни, чтоб замокзахлопнулся. Допёрло?

– Допёрло, – кивнула я.

– Ну, гуд бай, тетя, – вежливо кивнул панк ипобежал вниз по лестнице, громко распевая один из хитов группы «Ленинград»: «Надачу, на дачу…»

Тело втиснулось в узкий, неприятно грязный, темный коридор.Слева высилась гора разнокалиберной обуви, справа топорщилась на крючках неслишком новая и совсем не чистая одежда.

– Олимпиада Михайловна! – заорала я. – Выгде?

Тишина.

– Баба Липа, выгляните!

Вновь без ответа.

Я посмотрела на серый от пыли пол, потом перевела взгляд насвои туфли и, решив не снимать их, пошла вперед. Первой по дороге попаласькухня. Я всунула нос в помещение и невольно вздохнула. Уму непостижимо, в какойгрязи живут некоторые люди! Интересно, баба Липа и панк обитают тут вдвоем?Скорей всего, да, старуха не видит беспорядка, а парень не замечает отсутствиязанавесок и клеенки, ему плевать на красоту и аккуратность.

– Милая, вы кого ищете? – проскрипело изугла. – Если Ванечку, то он на работу пошел. Хороший мальчик, никогдаслужбу не пропускает!

Я вгляделась в ту сторону, откуда доносился голос. В узкомпространстве между холодильником и кухонным шкафчиком на маленькой табуреточкесидела крохотная старушка, настоящая Дюймовочка. Перед бабушкой стояла корзинкас репчатым луком, рядом громоздилось помойное ведро, похоже, хозяйка перебиралаовощи.

– Вы Олимпиада Михайловна? – уточнила я.

– Верно, Липой крестили, а батеньку Мишейкликали, – согласилась бабка.

– Очень рада встрече! Вам подарок! – воскликнула яи поставила на линолеум цвета асфальта набитые пакеты.