Отказать просителю вроде бы неприлично, ведь в нашей семьеводятся средства, и люди об этом прекрасно знают, не дашь денег – ипочувствуешь себя скупердяйкой, мерзавкой, жадиной-говядиной. Поэтому я всегдаоткрывала кошелек. Но вот парадокс, никто из заимодавцев не вернул мне воговоренный срок ни копейки. Я страшно мучилась, обдумывая, как попросить долг назад.Поймите правильно, я одалживаю не последние деньги, но не могу же я раздаватьих направо-налево, да и с какой стати? Тем более что все, кто приходил спротянутой рукой, не были нищими, бомжами или больными людьми, в долг они бралине на батон хлеба, а на покупку дачи, машины, квартиры. Например, МашаМеркулова, шапочное знакомство, легкие, ни к чему не обязывающие отношения, мыне пили вместе чай, не переживали вместе горе и радость. Маша никогда непомогала мне, просто мы сталкивались на разных мероприятиях и милоперебрасывались парой ничего не значащих фраз. Согласитесь, такую женщинунельзя назвать лучшей подругой.

Так вот, полтора года тому назад Меркулова без всякогоприглашения заявилась в Ложкино – она была беременна на последнем месяце и выгляделаужасно: большой живот, лицо в пятнах, глаза заплаканные, нос распух.

– Что случилось? – испугалась я, пораженная ивнешним видом, и неожиданностью визита.

Меркулова истерически запричитала, я попыталась разобраться,в чем трагедия, но так ничего и не поняла. Однако стало ясно: девушке срочно,прямо сию секунду, требуются четыре тысячи долларов. Вот так, ни копейкой,простите, ни центом меньше.

Поливая меня слезами, Меркулова рассказывала о том, что унее украли эти деньги… Где и почему девица таскала при себе столь внушительнуюсумму, я не поняла. Просто поставила себя на ее место, подумала, как опаснобеременной Маше нервничать… Ну и отсчитала купюры. Мы вообще-то не держим домакрупных сумм, но на утро мы вызывали рабочих, в Ложкине начинался ремонт.

– Отдам через две недели, – кляласьМеркулова, – ты святая, обожаю тебя.

– Можешь особо не торопиться, – кивнула я, –вернешь, когда сможешь, месяца через три-четыре.

– Конечно, конечно, – заверила женшина и исчезланавсегда.

Звонить ей и напоминать о долге мне отчего-то было стыдно.

Ремонт закончился, Аркадий начал приводить счета в порядок ис удивлением сказал:

– Мать! Вот странность! Тридцатого декабря ты брала сосчета четыре штуки, аванс для строителей, так?

– Ага, – понуро ответила я.

– А тридцать первого вынула опять такую же сумму?Зачем? Или в банке нахимичили?

Пришлось каяться и рассказывать про Меркулову.

Аркашка швырнул карандаш на стол.

– Мать, ты неисправима! Мне не жаль денег, но для тебя!Купила бы себе любую вещь… да хоть фигурку мопса, ни слова бы не сказал. НоМеркулова!

– Она была беременна, плакала…

– И ты поставила себя на ее место, – протянулКеша, – вспомнила, как мы с тобой жили на две медные копейки, кефиракупить не могли?

– Да.

– И пожалела!

– Верно.

Кеша встал и обнял меня.

– Мать, Меркулова никогда не была в твоей ситуации. Онадочь обеспеченного отца и вполне преуспевающей матери, к тому же имеет мужа.Вероятнее всего, купила себе очередную шубку и побоялась признаться. Она ненищая, не убогая, просто решила: «Дай возьму у дуры, похоже, Даша Васильеватакая, денег куры не клюют, даст и не чихнет». Она над тобой сейчас смеется!Немедленно звони и требуй у нахалки деньги. Кстати, американская валютаобесценивается, четыре штуки в декабре стоили сто двадцать тысяч рублей, а сегодняуже сто десять. Понимаешь?

Я пошла к телефону.

– Ой, Дашенька, – защебетала Маша, – конечно,верну!

Через месяц я повторила попытку и услышала:

– Бегу к банкомату, перезвоню через четверть часа.

Самое удивительное, что через пятнадцать минут мой телефоножил, и Меркулова зарыдала:

– Ужасно, карточку заело, пин перепутала.

Все. Больше Мария не объявлялась, она исчезла из моей жизнивместе с кругленькой суммой.

– …если намекаешь на долг, – продолжал бубнитьРома, – то…

– Ага, – радостно перебила я мужчину, –намекаю! Давно пора вернуть! Ты когда денежки брал?

– В январе.

– А какого года?

– Позапрошлого. Конечно, давно, но пойми, машина оченьнужна, потом одалживал на покупку не только у тебя, брал еще у Сени и Миши, имв первую очередь отдавать надо, они не такие обеспеченные.

– Ладно, готова забыть про сумму, – перебила яРомана.

– Да?! – недоверчиво протянул Рома.

– Вернее, она пойдет в уплату за некую услугу.

– Какую? – напрягся знакомый.

– Срочно надо влезть в один архив и посмотреть данныена некоего человека.

– А я здесь при чем? – горячо воскликнулРоман. – Не связан ни с какими хранилищами.

Я села в кресло. Конечно, очень некрасиво шантажироватьзнакомых, но иного выхода сейчас нет.

– Слышь, Ромк!

– Ага?

– Ну, машину ты купил на деньги, взятые у людей в долг.А квартира откуда?

– Э… э… в кредит, – не растерялся Рома, –банк дал, под грабительские проценты, весь измучился, выплачивая.

– Ладно, но ты еще приобрел загородный особняк! Никакклад нашел?

– Это теща, ее накопления.

– Насколько я в курсе событий, Марья Ивановна инвалид,нигде не работает…

– Знаешь, Дашунь, она шапочки вяжет, сутками напролет,отсюда и заработок.

– Что, навязала на трехэтажный особняк?!

– Точно, очень работоспособная, не спит, не ест,спицами шевелит.

– Рома!!!

– Чего?

– Хватит врать! Очень хорошо знаю: ты получаешь нехилыесуммы за хакерство.

– Даша! Ну и дурь тебе в голову пришла, –завозмущался приятель. – Закон соблюдаю, ничего…