– Скажи мне, Тру, что происходит? Ты что, опять хочешь, чтобы я уехал? После всего?..

– Хорошо, – наконец сказала она, вытирая нос. – Я скажу… должна сказать.

Черт! Ее тон не сулил ничего хорошего, и Харрисон насторожился: похоже, его ждут плохие новости.

– Я сказала, что выбираю тебя. – Тру убрала светлую прядку, упавшую на лоб. – Так и есть. Но давай посмотрим правде в лицо. Мы не будем счастливы, если станем жить вместе.

Неприятно засосало под ложечкой. Это случилось. Опять.

– Пожалуйста, Тру, давай хотя бы попробуем.

– Пойми меня. – Она обхватила его руку повыше локтя и сжала. – Ты хочешь, чтобы я стала художником. Говоришь, что мне это необходимо. Иначе я не буду счастлива. Так? – Резким движением ладони она вытерла слезы. – Харрисон, разве ты не понимаешь? Ты ведь говоришь и о себе тоже! Я не хочу быть той женщиной, которая отвлекает тебя от искусства; отказываюсь быть местной Йоко Оно. Понимаешь?

– Йоко не заслужила такого отношения. И потом, я не Леннон.

– Это не имеет значения. Я буду стоять на твоем пути. Разве не так?

Харрисон отчаянно пытался найти нужный ответ и уже вроде бы нашел: вот он, готовый сорваться с кончика языка, – но Харрисон молчал. Старая боль ожила в нем, та самая, что появилась еще в Нэшвилле, когда Тру ему отказала. Десять лет назад. И когда умер отец. И потом мама.

Он не знал другого пути, просто шел не останавливаясь.

– Нам не следует думать об этом, – гнула свое Тру. – Мы оба знаем, что не все в этой жизни сбывается. – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Мы не глупые, чтобы не понимать. Так что в последний раз говорю: я выйду за Дабза, а ты займешься своей карьерой.

– Нет. – Это все равно что наблюдать за катастрофой и ничего не предпринимать. Она и Дабз? Харрисон отказывался даже думать об этом. – Нет.

Вот и все.

На ее лице застыла хмурая гримаса.

– Увидимся утром и, пожалуйста, попрощаемся на этот раз спокойно.

И она ушла.

На следующее утро Харрисон чувствовал себя совершенно разбитым. Гейдж орудовал у плиты – готовил сандвичи с яйцом и беконом, а для Уизи, помня о ее предпочтениях, с соевым имитатором. Надо же, какая предусмотрительность!

Рядом с Тру Харрисон испытывал явно напряжение, но все же старался запомнить каждую секунду, понимая, что, возможно, это мгновение больше никогда не повторится. И хоть аппетитный сандвич немного отвлекал его от безрадостных мыслей, чувствовал он себя все равно ужасно, однако ради Уизи и Гейджа изо всех сил старался сохранить лицо, и если и уйти, то уйти красиво. Пусть Тру видит, что она потеряла.

Хватит, он достаточно нахлебался от этой девушки! Да и сам тоже хорош: будто не знал, чего от нее ждать! Сколько можно наступать на одни и те же грабли?

Но кто сказал, что он не выдержит? Однажды ему пришлось давать концерт с температурой под сорок. А уж это расставание с любительницей жемчуга, которая наводит марафет еще до завтрака, он как-нибудь переживет.

Взяв свой сандвич, Гейдж присоединился к общей трапезе.

– А у меня для вас новость, – объявил Харрисон.

Тру посмотрела на него с искренним изумлением. И он понимал почему. Если у него были новости, почему не поделился с ней во время их ночного свидания? Или потом, в ходе молниеносного разрыва?

– Новость? – Приняв торжественный вид, Уизи распрямила спину. – Секретная?

– Извини, Барбара Уолтерс, – назвал он ее именем известной телеведущей, – на этот раз ничего подобного.

Уголки ее губ слегка опустились.

– Ну ладно, все равно новость.

– Если повезет, новость окажется хорошей, – осторожно добавил Гейдж.

– Надеюсь, тебе придется по вкусу. – Харрисон едва сдерживал нетерпение. – Прозвучит странновато. Но кому, как не Винсу, воплощать в жизнь невероятные идеи? Я позаимствовал эту идею у одной моей подруги – художницы. В своем творчестве она прибегает к самым странным материалам – в дело идут кусочки ткани, крышки бутылок, бумага, ракушки, веревки… Весь этот хлам ей удается превратить в настоящие шедевры.

Тру почувствовала, что краснеет как помидор.

Неторопливо прихлебывая кофе, Харрисон явно получал удовольствие от ее смущения.

– Постой-ка. – Уизи оглядела сидящих за столом. – Речь о моей сестре, да?

Откусив от сандвича, Тру сосредоточенно жевала, не поднимая глаз.

– Все может быть, – уклончиво ответил Харрисон, поставив чашку на стол. – Но суть не в этом. Кстати, поглощение сандвичей – отличный способ уклоняться от разговора. Надо опробовать его во время следующего интервью.

Тру замерла, а потом бросила Гейджу:

– От твоего брата одни неприятности.

– Я в курсе, – ответил тот, некое подобие улыбки появилось на его губах.

– Кто-нибудь собирается слушать? – вмешался Харрисон, но смотрел только на Уизи и Гейджа: Тру предпочел проигнорировать.

– Я вся в нетерпении, – сказала Уизи, приготовив мобильный.

– Не смей! – предупредил ее Харрисон. – Я не хочу увидеть это на «Фейсбуке».

– Так я всего лишь собиралась отправить твит в ленту Ассошиэйтед Пресс.

– Я же сказал: у нас семейный разговор, и огласке не подлежит.

Немного приуныв, Уизи послушно отложила телефон. Харрисон знал, что Тру обратила внимание на слово «семейный», но и бровью не повела. А жаль. Он хотел, чтобы она ощутила свою вину. Ведь они и правда успели стать одной семьей.

Эд тем временем уткнулся мордой в его колено, выклянчивая кусочек бекона. К нему с энтузиазмом присоединились остальные псы.

Почесав Эда за ухом, Харрисон продолжил:

– Винса как-то пригласили в Голливуд в качестве консультанта. Так вот, у него есть знакомый эксперт, которому необходимо отдохнуть от будничной рутины. Он прилетит сегодня и поможет нам со строительством. А идея заключается в том, что мы думаем взять трейлер, – Харрисон пристально смотрел на Гейджа, – и поместить его внутрь нового дома. У Гейджа останется его излюбленный укромный уголок, и вместе с тем это будет крутое место для приема гостей. Винс окрестил наш проект трейлер-зоной.

– Вот это да! – Уизи радостно захлопала в ладоши.

Тру так и осталась сидеть с открытым ртом.

– Это абсурд! – Гейдж резко отодвинул свой стул и встал. – Ко всему, еще и обойдется нам втридорога. – На его щеках выступили красные пятна.

– Мне это по карману, – успокоил его Харрисон. – И в какую сумму мне ни обошелся бы дом, столько же я пожертвую местному отделению «Единого пути».[32]Так что остынь и сядь.